Победят немногие - найдутся все
Недавно узнал, что "Умники и умницы" относятся к жанру с красивым, завидным даже названием - интеллект-шоу...
Юрий Вяземский: Честно говоря, это возникло потому, что я эгоист и делаю только то, что интересно мне. В 1992 году я взял и придумал для себя передачу, захотелось с умными детьми поиграть перед камерой, устроить для них телеолимпиаду. Это сейчас у нас сформировалась уже целая олимпиадная бюрократия, а тогда умные дети были брошены, и мне захотелось возродить замечательную соревновательную традицию, а в качестве приза возникли места в МГИМО. Ведь тогда поступить в МГИМО было значительно сложнее, чем теперь.
Сегодня "Умники и умницы" из телешоу превратились ни много ни мало во "всероссийское интеллектуальное движение". У вас теперь поддержка на государственном, губернаторском уровне.
Юрий Вяземский: В какой-то момент я понял, что мне очень нужна помощь со всей России. Прежде ребята из разных областей в письмах отвечали на вопросы, которые я задаю в конце передачи, и авторы лучших ответов собирались в "Останкино". Сначала письма приходили мешками, а потом их становилось все меньше и меньше, и я обратился к губернаторам нескольких областей. Первым откликнулся губернатор Костромской области Сергей Ситников, который убедил меня в том, что этим мы открываем новое олимпиадное движение. Так начались региональные "Умники и умницы", и смысл их был не только в том, чтобы подобрать талантливых детей для телешоу, а просто найти их в области или в республике. В игре победят немногие, а в поле зрения попадут все. И в прошлом году мы уже провели первые региональные финалы.
А сегодня помогаете уже и иностранным "умникам"!
Юрий Вяземский: Да, совсем недавно к нам присоединилось суверенное государство - Республика Казахстан, и ее очень высокий представитель предложил называть "Умников и умниц" "Всероссийским открытым движением". Не скрою, мне бы хотелось, чтобы к этому движению присоединилась Беларусь, без нее я эту открытость не понимаю.
Тем более в "Умниках и умницах" белорусские ребята отнюдь не на последних ролях.
Юрий Вяземский: Да, они всегда очень активно отвечали в письмах на мои вопросы, мы их часто приглашаем в передачу. И, как правило, если в шоу участвуют белорусские школьники, кто-нибудь из них выигрывает.
А когда они приходят в МГИМО, у них есть возможность глубже, чем в школе, изучать свою, белорусскую культуру? Скажем, у вас на кафедре мировой литературы и культуры?
Юрий Вяземский: Увы, наше расписание настолько плотно, что иногда не хватает времени и для изучения Шекспира. Но, считаю, что и белорусской литературе, особенно ХХ века, в вузовских программах должно уделяться больше внимания. Ведь именно через литературу мы можем лучше всего понять и характер народа, и самобытность его, и особую психологию. Я, например, именно по произведениям белорусских писателей узнал о белорусском характере, о белорусской стойкости, особой, почти философской медлительности. Литература и язык - это первейший, а иногда единственный путь к пониманию глубин национальной психологии, национального поведения.
Платон или планшет?
Вы уже двадцать с лишним лет в своем шоу наблюдаете старшеклассников. Их уровень растет?
Юрий Вяземский: Увы, он идет вниз. Я работаю с 11-классниками, и они на 90 процентов уже не учатся в школе, а выходят на павловский или московский плац и там занимаются шагистикой, то есть подготовкой к ЕГЭ. Они привыкли брать всё быстро, по верхам и широко, а у меня в программе это срабатывает только в легких вопросах. Я бы назвал это явление "википедизацией" детей. Узнать, когда родился Платон и когда он умер, можно, набрав несколько слов в окошке поиска. Но в изучении философских глубин Википедия уже не поможет. И ребята, выбывшие в полуфиналах, иногда подходят ко мне и говорят, что слишком доверились компьютеру. У нас, чтобы выигрывать, надо все-таки читать книги.
Получается, вам культура книжная ближе, чем "планшетная"?
Юрий Вяземский: И да, и нет. Потому что с помощью компьютера я могу выйти на книги, которые никогда не найду в магазинах. Я вот сейчас пишу несколько романов, посвященных IX веку, и мне требовались раннесредневековые своды, летописи, которые я не смог найти в библиотеках, потому что их там просто нет. А через Интернет я нашел всё моментально! Ведь планшет - лишь средство, не более того.
Но при этом все-таки влияющее на язык, на культуру...
Юрий Вяземский: Увы. Скажу вам, что по стилю, по словарному запасу воспоминания, оставленные после себя в XIX веке даже не профессором Петербургского университета, а типографским метранпажем, рядом с сегодняшним средним газетным очерком покажутся вам просто Буниным!
Три "комнаты" познания
Вы пишете книги, читаете лекции, снимаете передачи...Что вам интереснее всего?
Юрий Вяземский: И первое, и второе, и третье... потому что, повторяю, я всегда делаю только то, что мне интересно. А временами перестаю делать что-то одно лишь потому, что устаю. Я же не гений, который может сесть и за несколько дней написать великую "Маленькую трагедию". Я - прозаик, который пишет довольно большие объемы, то есть человек, которому дали лопату и сказали: "Иди, копай шахту". И когда есть возможность отложить лопату, отдохнуть - как раз очень хорошо отправиться в институт прочесть лекцию, поехать на телевидение и устроить съемки. Но, прежде чем я выйду перед камерой, надо прочесть массу всего, ведь все вопросы для "Умников и умниц" все 22 года я придумываю сам.
Потому что вас по молодости лет увлекали самые разные музы: вы и на скрипке играли, и оперным певцом хотели быть, и артистом балета, и драматическим актером... Человек искусства помог человеку науки?
Юрий Вяземский: Я думаю, что очень помог. Человек - существо девятимерное, состоит из девяти блоков потребностей, и на самом верхнем его этаже находятся три "комнаты" познания - научное познание, художественное и религиозное. И я ни одну из этих "комнат" для себя никогда не закрывал. Я с большим уважением отношусь к науке, тем более что моим отцом был известный психофизиолог Павел Васильевич Симонов. Моя основная "комната" - это, конечно, искусство, здесь я останавливаюсь чаще всего. Я чрезвычайно трепетно отношусь к третьей комнате, дверь которой открыта в религию. Религия очень помогает жить, и, кроме того, она помогает искусству, дает неплохие подсказки для науки. Это три отдельных мира, и их не надо друг другу противопоставлять. В человеке гармоничном все двери должны быть открыты.
Вы у себя на кафедре мировой культуры и литературы и держите их открытыми - иначе откуда бы там было взяться, например, спецкурсу "Литература и политология"?
Юрий Вяземский: Я стараюсь, чтобы горизонт нашей кафедры не сужался, и жизнь помогает мне, сводя с интереснейшими людьми. Райнер Мария Рильке говорил, что в искусстве самое главное - не "что" и не "как", а - "кто". Например, тот же курс "Литература и политология" вел мой друг Виктор Сергеев, который, с одной стороны - политолог, с другой - математик, а с третьей - прекрасно знает литературу. Сами понимаете, какой это был интересный курс, потому что очень много политологических вопросов у Достоевского, у Толстого, там есть о чем поговорить, а студентам есть что послушать.
Без идеологии нет человека
Что новая школа потеряла по сравнению с прежней?
Юрий Вяземский: Мне сложно ответить на этот вопрос, потому что я нахожусь в глубине процесса, я - в течении. Мне иногда кажется, что берега у этой реки те же самые, но уж как-то сузилась река, прежняя была шире, несмотря на то, что берега были лживые, осыпались. А сегодня с этих берегов можно иногда услышать, что гуманитарные знания и вовсе не нужны. Как и сами гуманитарии.
И кто нужен - бизнесмены? Инженеры?
Юрий Вяземский: Хорошие инженеры мало что могут без практической науки, практическая наука мало что может без фундаментальной. А фундаментальную двигают люди, как правило, очень хорошо гуманитарно образованные, с идеологией. Гениальный Нильс Бор утверждал, что свой Принцип дополнительности он открыл, читая о "догмате троичности".
А сейчас много говорят о том, что наш современник - это человек без идеологии.
Юрий Вяземский: Когда говорят, что раньше идеология была, а сейчас ее нет, то это, извините за резкость, бред. Человек без идеологии - это человек в коме. Сейчас идеология есть, и очень мощная, - это идеология успешности, эффективности, способности обеспечить семью, дать своим детям образование, желательно за рубежом. Та идеология была наполовину идеология, наполовину религия, ведь Сталин, безусловно, был богом, с его именем люди погибали. Тогда было очень много лжи и фарисейства, но были и другие ценности, и золотой телец не был центром всего.
Вам горько от этого?
Юрий Вяземский: Когда я сравниваю эту идеологию с той, в которой я воспитывался, мне все-таки не горько, а радостно. Потому что мир стал честнее, естественнее, пусть и циничнее. Да, правда - циничная штука. Главное - не забывать о том, что у нас есть не только деловые, бизнес-ценности, но и ценности гражданские, и есть те самые три комнаты, где правят совсем другие идеологии, научные, художественные, религиозные. Я надеюсь, что и они продолжат развиваться.
Наш разговор с Юрием Павловичем был уже позади, когда в Кремле состоялась встреча президента Владимира Путина с авторами новой концепции единого учебника истории России. Мы попросили профессора Вяземского прокомментировать итоги встречи:
- Я, безусловно, за то, чтобы единый учебник истории был создан, - сказал Юрий Павлович. - Со времен Древнего Египта правители всегда вырабатывали свой взгляд на историю, в рамках которого учили и воспитывали граждан своих стран. Это естественный и неизбежный процесс. Руководство страны обязано этим заниматься, единая идеология должна быть, она формируется из задач, стоящих перед страной, оценки исторического опыта страны и художественного творчества человечества.