В студенческие годы Ельцин затеял безумное путешествие: без копейки денег пустился колесить на поездах по стране. Все имущество, которое он взял с собой, - спортивные брюки, спортивные тапочки, рубашка, соломенная шляпа и маленький чемоданчик из искусственной кожи, где Ельцин хранил изредка перепадавшие ему в дороге припасы съестного. В основном ехал на крыше вагона, или в тамбуре, или на попутном грузовике. Несколько раз его снимала милиция, но всегда отпускала. В итоге
за два месяца он побывал в Казани, Москве, Ленинграде, Минске, Киеве, Запорожье, Симферополе, Евпатории, Ялте, Новороссийске, Сочи, Сухуми, Батуми, Ростове-на-Дону, Волгограде, Саратове, Куйбышеве, Златоусте и Челябинске.
Как-то после института Ельцину предложили стать мастером на строительстве промышленных объектов. Но он сознательно от этого отказался: сказал, что сразу руководить людьми, "не пощупав все своими руками", - это большая ошибка. Он для начала решил, что за год освоит 12 строительных специальностей - каждый месяц по одной. В итоге он получил разряды в профессиях каменщика, бетонщика, плотника, столяра, стекольщика, штукатура, маляра, научился водить автосамосвал, управлять башенным краном.
В молодости Ельцина, застрявшего на самосвале на железнодорожном переезде, едва не сбил поезд. Вот как он сам описывает тот случай в своей книге "Исповедь на заданную тему": "Я вез бетон (прав у меня тогда еще не было), и ЗИС, который тысяч триста с лишним уже прошел, заглох точно на переезде железной дороги. Я слышу: идет поезд, причем на хорошем ходу. Переезд был неохраняемый, свободный. Поезд уже вот-вот должен был подскочить и разнести вдребезги и машину, и меня вместе с ней. Тут я, к счастью, вспомнил о стартере. Когда стартер включишь, то машина как бы дергается. И вот несколько таких буквально лихорадочных рывков, а поезд уже подает сигналы, начинают визжать, скрипеть тормоза, но чувствую что ему не затормозить, он уже надвигается на меня всей своей огромной массой. А я все время включаю стартер, дергаю-дергаю машину, и она на несколько сантиметров сошла с рельсов, и поезд, чуть-чуть не задев, пронесся мимо".
В другой раз Борис Николаевич едва не пустил под откос огромный башенный кран. Он тогда работал на нем машинистом, и, уходя после смены, забыл закрепить его за рельсы. Ночью разыгрался ветер, и кран стал медленно двигаться. Проснувшись среди ночи, Ельцин вспомнил о своей ошибке, выбежал на улицу в чем был (жили они с женой неподалеку от стройки), кинулся к уже потихоньку двигавшемуся под напором стихии крану. Залез по лестнице движущегося крана в темную кабину, лихорадочно пытаясь сообразить, что же делать. Сначала снял с тормоза стрелу, чтобы она не работала парусом, потом пустил кран на полной скорости в обратную сторону, против ветра. В итоге все кончилось благополучно: кран остановился за несколько сантиметров до конца путей. Потом Ельцину еще долго снилось, как он лезет вверх по крану и падает вместе с ним.
Когда будущий президент все-таки стал мастером на стройке, его едва не убил топором матерый заключенный, бригада которого работала у Ельцина в подчинении. Дело в том, что прийдя на новую должность, Борис Николаевич решил ломать традицию и не платить зэкам больше, чем они реально заработали. В итоге, естественно, работники остались недовольны. Их предводитель пошел к новому начальнику на разговор. С топором. "И вот заходит ко мне, в маленькую комнатушку мастера, такой громила с топором в руке, поднимает его, заносит надо мной и говорит: "Закроешь наряды так, как полагается? Как до тебя, щенок, всегда закрывали?" Я говорю: "Нет". "Ну, тогда, имей в виду, прибью тебя, и не пикнешь". Я чувствовал по глазам, что он совершенно спокойно грохнет меня по башке, даже не моргнет", - вспоминал впоследствии Ельцин. Ни увернуться, ни обезоружить противника он не смог бы: слишком мало было места. Тогда он прямо взглянул громиле в глаза и что было силы в голосе, прорычал: "Пошел вон!". Тот опешил, опустил топор, выронил его из рук и вышел из комнатушки молча.
Когда Ельцина принимали в партию, член парткома, а по совместительству главный бухгалтер треста, в котором на тот момент Борис Николаевич работал главным инженером, задал ему каверзный вопрос: на какой странице и в каком томе "Капитала" Карла Маркса говорится о товарно-денежных отношениях? Ельцин этого, конечно, знать не мог, но он знал другое: главбух вообще никогда не открывал "Капитал". Тогда он, не моргнув глазом, сказал: "Том первый, страница 387". Стушевался оппонент, не нашел другого ответа, кроме как похвалить предприимчивого коллегу за хорошее знание трудов вождя международного пролетариата. Так Ельцина и приняли в партию.