Елена Леонидовна, несмотря на то, что мы будем обсуждать Японию, свой первый вопрос я хочу задать о России. Сегодня наша страна намерена вновь активно использовать "мягкую силу". Что потенциально мы можем задействовать на этом поприще?
Елена Катасонова: Действительно, в феврале 2013 года термин "мягкая сила" впервые обрел свое юридическое оформление в новой редакции концепции внешней политики России. И это, возможно, поможет вновь привлечь должное внимание к проблемам культурной и общественной дипломатии в нашей стране.
Ведь еще остались люди, которые долгое время работали на этом поле, имеют контакты и знания, и их опыт грех не использовать. К сожалению, в 1991 году многие общественные и культурные контакты с Японией были прерваны. Все общества дружбы оказались в кризисной ситуации, которая к настоящему времени уже отчасти наладилась, стабилизировалась. Но главной и трудноразрешимой проблемой остается достаточно почтенный возраст членов этих организаций, который на сегодняшний день, возможно, уже превышает 80 лет. А молодежь не приходит.
Сегодня явно наметился переход к локальным профессиональным контактам, создаются общества по интересам. К примеру, мои японские друзья активно занялись изучением Рихарда Зорге и создали Японо-российский центр исторических исследований. Удивительно, но мы, россияне, куда меньше знаем о нем, чем сами японцы. Например, о том, что Зорге был талантливым геополитиком и экономистом. И они активно изучают его научное наследие. Группа эта уже работает лет пятнадцать, переводит книги, статьи. Их симпозиумы проходили в Японии, России, Монголии, Германии, Китае. И, думается, подобные новые частные инициативы следует всесторонне поддерживать и поощрять.
И все-таки нам нужно использовать традиционную культуру или искать новые формы?
Елена Катасонова: К сожалению, для привлечения современной молодежи нам мало, что предложить. Поэтому, конечно, мы должны быть в активном поиске. Но наша поп-культура находится на достаточно низком уровне, хотя гастроли, скажем, в Японии таких коллективов, как "Тату", "Мумий Тролль" вызвали теплый прием у местной молодежи. Даже появились целые группы фанатов этих музыкальных исполнителей. Но это - лишь отдельные примеры, и то весьма редкие. По большей части, ничего кроме фольклорного искусства и классики, пока предложить нечего.
Как мне кажется, часто наши внешние проблемы наталкиваются на внутренние. К сожалению, в России пока нет до конца продуманной и хорошо выстроенной молодежной политики, не создано надлежащих образцов молодежной культуры. В том числе поэтому наши подростки так увлечены японской культурой. Трудно использовать "мягкую силу" только вовне, если она не опирается на что-то истинное в своей стране.
Нужно признать, Советский Союз умел использовать "мягкую силу"?
Елена Катасонова: Да, но и денег тратилось в ту пору достаточно много. Столько структур было создано для работы на зарубежные страны, правда, не всегда исключительно культурной направленности. Достаточно сказать, что уже в первые послереволюционные годы, когда страна была в сложном положении, но даже тогда на это изыскивались средства, и немалые. В 1925 году было создано Всесоюзное общество по культурным связям с заграницей (ВОКС), которое в 1958 году было преобразовано в Союз советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами (ССОД). О деятельности этой организации я знаю не понаслышке, поскольку после окончания Университета мне довелось проработать там 8 лет, занимаясь развитием культурных и общественных связей с Японией. Так получилось, что мой практический опыт наложился на круг моих сегодняшних научных интересов, связанных с изучением проблемы "мягкой силы" Японии.
Возвращаясь к современным реалиям, хотелось бы заметить, что, несмотря на популярность многих элементов японской культуры в России, часть из них проходит к нам через западные страны?
Елена Катасонова: Действительно, это так. Одним из главных мировых хитов 1990-х годов стало анимэ "Покэмон", популярность которого особенно поднялась после показа ленты по американскому телевидению в 1998 году. Вслед за этим ее увидели на экранах жители около 70 стран. Вместе с вышедшей на следующий год киноверсией анимэ "Покэмон" собрало за рубежом 85 миллионов долларов США. А сопутствующей продукции было продано около 4 тысяч наименований на сумму 700 миллиардов иен (7 миллиардов долларов).
Это же можно сказать и о японской еде, которая вызывает много восторгов среди наших соотечественников?
Елена Катасонова: Именно поэтому у нас пишут "суши" от английского "sushi", а не "суси", как это требует общепринятая транскрипция с японского. Дело в том, что японская кухня, как и многое другое, чем мы сегодня так увлечены, пришло к нам через Европу и Америку. Кстати, суси в каждой стране имеют свои особенности. Скажем, в Мексике они имеет особо острый вкус с большим количеством перца и специй, что соответствует привычным для этих мест вкусовым нормам. А в США в Силиконовой долине можно отведать роллы с просто невообразимыми для японцев названиями, типа "IBM", "Hewlett Packard", что отражает специфику этого района. Более того, сразу же после того, как дочь бывшего президента США Челси Клинтон, обучавшаяся в одном из местных университетов, посетила это заведение, здесь появились суси "Челси ролл". Поэтому нужно понимать, что и российские суши отличаются от настоящих японских.
Если говорить о России, о влиянии нашей культуры на Японию?
Елена Катасонова: Русская культура всегда работала на благоприятный имидж нашей страны, несмотря на сложные отношения Токио и Москвы и в предвоенные, и даже в военные годы, также как во время "холодной войны". Ведь наши страны воевали в первой половине ХХ века куда чаще других государств. Но даже в годы русско-японской войны Лев Николаевич Толстой обратился к японцам с гуманистическим манифестом "Одумайтесь!", и его там услышали.
Авторитет Толстого в Японии был огромным?
Елена Катасонова: К примеру, в 1910-е годы в Японии была сформирована литературная группа под поэтическим названием "Сиракаба", что в переводе означает "белая береза". Она объединила писателей-гуманистов, которые стремились к собственному моральному совершенству, а некоторые из них даже проповедовали философию Льва Толстого. На острове Кюсю, следуя призывам Толстого, они создали свою утопическую деревню - так называемую "Новую деревню" и организовали первое в Японии сельскохозяйственное товарищество - своего рода кооперативное хозяйство. На становление современного японского театра огромное влияние оказали Чехов, Горький, Мейерхольд, а любители кинематографа буквально обожествляли Сергея Эйзенштейна, которого хорошо знали в Японии, несмотря на официальный запрет на показ его картин. Поразительно, но даже в годы Второй мировой войны японцы зачитывались произведениями русских писателей. Только собрание сочинений Толстого здесь переводилось и переиздавалось более 10 раз. А после в культурную жизнь японцев вошел Большой театр, советский цирк и т.д. И именно эта любовь к русской литературе, культуре, искусству привела многих представителей японской интеллигенции в ряды обществ дружбы с нашей страной, которые являлись мощной общественной силой поддержки нашей страны и подпитывали развитие двусторонних отношений, несмотря на трудности политического диалога.
Есть мнение, что сила влияния русской культуры ослабевает?
Елена Катасонова: Боюсь, что да, но это - очень большой, сложный и деликатный вопрос, и о нем надо бы как-нибудь более подробно поговорить. Сейчас же ограничусь лишь одним достаточно горьким наблюдением: сегодня культурная инициатива явно перешла на японскую сторону. Раньше - во времена СССР наше культурное присутствие в Японии было куда более масштабным, разносторонним и эффективным, чем сегодня, и это имело большую внешнеполитическую отдачу. Сейчас же чаща весов переместилась в направлении Японии, свидетельством чему является начавшийся еще в 1990-е годы бум японской культуры в России. Достаточно сказать, что сегодня японский язык изучают не только в Москве, Санкт-Петербурге и Владивостоке, как это было когда-то, а во многих учебных заведениях провинциальных городов. Имя культового японского писателя Харуки Мураками или актера и режиссера Такэси Китано, кажется, у всех на устах, а японские модельеры Кэндзо, Ёдзи Ямамото, Рэй Кавакубо произвели настоящий переворот в одежде наших модниц.
В Японии же в это время наблюдается совершенно иные явления?
Елена Катасонова: Именно. Резко снизился интерес к русской культуре, молодое поколение японцев практически уже не знает имен Чехова, Толстого, кое-что слышала о Достоевском и то благодаря вышедшему несколько лет назад новому адаптированному под запросы современного читателя переводу "Братьев Карамазовых".
Не так давно я смогла сама убедиться в этом. Как-то по просьбе своих японских знакомых я встречала в аэропорту японскую девочку, которой на тот момент было лет пятнадцать. Она приехала учиться балету в Школе Большого театра, как и многие другие ее соотечественники, которые, несмотря на всякого рода бытовые трудности, по-прежнему едут к нам перенимать богатые традиции этого искусства. И это весьма отрадно. Но, тем не менее, дальше балета их интерес к культуре России зачастую не простирается. Уже по дороге из аэропорта в общежитие я, к огорчению для себя, смогла убедиться в этом. Будущая японская балерина практически ничего не знала ни о нашей стране, никогда не слышала ни имени Чехова, ни имени Достоевского, не говоря уже о современных российских писателях. Не блеснула она своими познаниями и русской музыки. Разными ухищрениями я еле-еле вытащила из нее имя Чайковского, и то после разговоров о балете "Лебединое озеро". Одним словом, былого интереса к нашей стране у японцев, к сожалению, уже нет. И это не может не огорчать.
Что же, самое время перейти к Стране восходящего солнца. Когда Япония взяла на вооружение "мягкую силу", в частности ее культурную составляющую?
Елена Катасонова: О "мягкой силе" там стали говорить в начале 2000-х годов. Именно в ту пору здесь стартуют амбициозные проекты по распространению японской поп-культуры в мире, которая сегодня покорила умы и сердца миллионов юношей и девушек на Востоке и Западе и вывела страну в мировые культурные лидеры. Однако, если обратиться к истории Японии, то можно сказать, что японцы приступили к культурной презентации своей страны в мире еще в конце ХIХ века сразу же после реставрации Мэйдзи. Именно тогда после двух с половиной веков мирной изоляции Япония стала стремительно приобщаться к мировой цивилизации и все чаще заявлять о себе, прежде всего, путем демонстрации своих культурных образцов на крупных международных выставках, в которых она впервые стала принимать участие. Достаточно вспомнить Лондонскую всемирную выставку 1862 года, а затем последовавшую за ней Парижскую выставку 1867-1868 годов. И в том и в другом случае в качестве "изюминки" экспозиции была представлена японская гравюра укиё-э с изображением изящных куртизанок, воинственных самураев, цветущей сакуры и величественной горы Фудзи. С тех пор эти образы прочно закрепились за Страной восходящего солнца и долгие, в особенности довоенные, годы активно эксплуатировались японскими дипломатами и деятелями культуры для создания миролюбивого и привлекательного имиджа своего государства, который, по правде говоря, с трудом вписывался в рамки реальной политики тогдашней Японии. Но это - уже другой большой вопрос, вернемся к культуре.
Известно, что японское искусство оказало серьезное влияние на творчество многих известных европейских мастеров того времени.
Елена Катасонова: Думаю, что сейчас это хорошо известный факт. При этом следует особенно отметить влияние японских гравюр на французских художников-импрессионистов. Клод Монэ, Эдгар Дега, Тулуз Лотрек стали рьяными поклонниками и пропагандистами японского искусства. Им восхищались и Эмиль Золя, и братья Гонкуры, и другие представители европейской художественной богемы, не говоря уже о композиторе Пуччини, который навсегда запечатлел свое восхищение этой загадочной страной в опере "Мадам Баттерфляй". Даже сам основатель высокой моды "от кутюр" Чарльз Фредерик Ворт одел своих высокопоставленных клиенток в изысканные халаты-кимоно и великолепные платья, стилизованные под наряды японских гейш.
Но активно все же использовать культурный фактор в своей дипломатии японцы начали несколько позже?
Елена Катасонова: В 60-е годы ХХ века они впервые создали в МИД отделы, которые стали специализироваться на продвижении японской культуры. Мощно работать японцы на этом направлении начали только в 80-е. Но то была по-прежнему традиционная культура Японии: чайная церемония, кимоно, кабуки, самурайские фильмы, которые привлекали к себе лишь узкий круг интеллектуалов и любителей Востока. Даже прославленный японский писатель, лауреат Нобелевской премии в области литературы Кэндзабуро Оэ искренне сокрушался по этому поводу: "Вы все, конечно, знаете, чем замечателен автомобиль "Хонда”,- обращался он с горечью к своим зарубежным читателям. - Но нас, японцев, волнует не "Хонда”". Нас волнует то, что наша культурная жизнь вам практически неизвестна".
И вот, стремясь привести в соответствии с экономическими достижениями свой уникальный культурный потенциал, а заодно и создать культурные предпосылки для дальнейшего продвижения бизнеса, японские власти с начала 1980-х годов взяли курс на активную пропаганду своей национальной культуры за рубежом, сделав культурную дипломатию одной из основ внешней политики.
В этом же году Токио принял политическую доктрину под названием "Эпоха культуры".
Елена Катасонова: Верно. Она провозгласила, что исторический этап, когда руководящая роль в международных делах принадлежала высокоразвитым государствам Европы и США, закончился. Токио предлагал миру собственную модель общественного развития, опирающуюся на японскую культуру, реализация которой означала наступление эпохи "восстановления человечности" как антипода века "машинной цивилизации и материальной культуры". Идеологической основой этой доктрины были теории об "уникальности японской нации и японской культуры". А реализацией их на практике стал курс правительства на широкую пропаганду за рубежом преимущественно традиционного культурного продукта с особым акцентом на его уникальность и самобытность, обращенный тем самым скорее к прошлому, чем к настоящему или будущему. Кстати говоря, это направление сегодня активно эксплуатируют и в современном Китае.
Токио пытался использовать традиционную культуру в этих целях, однако добиться значимых результатов не удалось?
Елена Катасонова: Традиционная японская культура по-прежнему вызывала интерес за рубежом, но, как я уже упомянула, подобные культурные акции не были предназначены для широкой аудитории и практически не затрагивали ее самую активную часть - молодежь. Запросы потребителей большинства государств были ориентированы, прежде всего, на современность, демократичность, универсальность и новые технологии, которые воплощала американская массовая культура, к тому времени уже ставшая абсолютным лидером начавшейся глобализации. Поэтому в 1990-х годах акценты в культурной политике страны смещаются. Япония теперь стремится предстать перед миром в новом современном обличье, предложив актуальный культурный контент в оригинальной национальной адаптации.
Означает ли это, что новые глобальные задачи заставили Японию кардинально переориентироваться в своей культурной стратегии?
Елена Катасонова: Конечно. В японском обществе и в правительственных кругах росло понимание того, что путь к культурному лидерству лежит не через пропаганду исключительности японской национальной культуры, а главным образом через распространение поп-культуры, бурное развитие которой объясняется сущностью потребительского общества, а также стремительным развитием новых технологий. В отличие от традиционной японской культуры, не всегда доступной для понимания широкой аудитории, японская поп-культура, построенная по мировым канонам этого жанра, при всем своем ярко выраженном национальном колорите обладает универсальностью, обеспечивающей ей "доходчивость" даже в среде, весьма далекой от дальневосточной цивилизации. Любопытно заметить, что сегодня в обиход прочно вошел пусть не строго научный, но весьма яркий термин - "попдипломатия", который, я думаю, вполне применим к нынешнему курсу культурной дипломатии Японии.
Как ни парадоксально, но своеобразным толчком также стал экономический кризис, поразивший японское общество в 90-е годы?
Елена Катасонова: Достаточно привести цифры, которые говорят сами за себя. В условиях продолжительной и глубокой депрессии число работников во всех отраслях так называемой креативной индустрии возросло на 16% (с 1,2 миллиона в 1996 году до 1,4 миллиона в 2001 году), тогда как в других сферах этот показатель снизился на 4,3% (с 60,9 миллиона до 58,3 миллиона человек). Вся креативная индустрия заработала в 1999 году 28 триллионов иен (280 миллиардов долларов США) против 15 триллионов иен (150 миллиардов долларов США) в 1989 году, показав прирост за 10 лет на 86%. Экспорт продуктов культурной индустрии увеличился за 1996-2006 годы более чем в 3 раза (с 837 миллиардов иен (8 миллиардов долларов) до 2,5 триллиона иен (25 миллиардов долларов).
Но не только экономическими причинами, по-видимому, объясняется выбор Японии анимэ и манга в качестве наиболее эффективной и даже агрессивной формы своего культурного наступления?
Елена Катасонова: Бурный рост сайтов, посвященных анимэ и манга, во многом был "спровоцирован" самими японскими компаниями-производителями, заинтересованными в максимально возможном охвате соответствующей аудитории. Именно возможность обсуждения темы в режиме реального времени, мгновенного доступа к графическому и тематическому содержанию делают любителей этих жанров постоянными потребителями.
В 2000-х уже можно было подводить промежуточные итоги?
Елена Катасонова: Как писал известный исследователь Дуглас Макгрей в своей статье, опубликованной в американском журнале "Foreign Policy” в 2002 году, "даже в условиях, когда экономика и политика переживали смутные времена, культурное влияние Японии в мире, напротив, возросло. Именно в течение 1990-х годов Япония превратилась в культурную супердержаву". Более того, именно с легкой руки Макгрея широкое хождение получил придуманный им термин "Gross National Cool" - "модный валовый национальный продукт". С тех пор "Сool Japan" стал слоганом культурной дипломатии и японских брендов.
Все это вышло на серьезный уровень и даже получило государственную поддержку?
Елена Катасонова: Для разработки концепции внешней культурной политики в 2004 году был создан Консультативный совет по содействию культурной дипломатии во главе с профессором Тамоцу Аоки, который выработал ряд серьезных рекомендаций МИД Японии и другим структурам. Суть их сводится к тому, что основные усилия государства нужно сосредоточить на пропаганде именно поп-культуры - манга, анимэ и т.д. с ориентацией на представителей молодого поколения других стран. Основная цель этих акций - воспитать в других странах так называемую "анимэ-генерацию", состоящую не только из адептов современной японской поп-культуры и ее ярых пропагандистов, но и это главное - преданных друзей Японии, которым еще предстоит постичь более глубинные и сложные для понимания слои японской цивилизации. Эти идеи в дальнейшем широко пропагандировал бывший премьер Японии и большой поклонник манга Таро Асо в своих публичных лекциях и политических заявлениях.
Говорят, проект "Сool Japan" все же не дал должной отдачи?
Елена Катасонова: К 2012 году - через десять лет после того, как Дуглас Макгрэй подсчитал впечатляющие объемы "модного валового национального продукта" и подвел страну к осознанию возможности извлечения огромной прибыли из повсеместного увлечения японскими анимацией, играми, J-pop, манга, проект "Cool Japan" стремительно стал терять свою актуальность и коммерческий успех. Согласно докладу министерства экономики, торговли и промышленности Японии за 2012 год, в рамках проекта "Cool Japan" реально реализовалось только 5% производимого в Японии модного контента, что составляет лишь одну треть от 17,8% - показателя экспорта товаров американской креативной индустрии, поставляемых на мировой рынок.
Сегодня премьер-министр Японии Синдзо Абэ пытается реанимировать проект, придать новый импульс за счет звезд эстрады и финансовых вливаний?
Елена Катасонова: В 2013 году вышло распоряжение премьера Синдзо Абэ о создании специальной консультативной группы для разработки нового крупного брендинг-проекта с тем же названием "Cool Japan", куда вошли известный дизайнер Дзюнко Косино, автор песен Ясуси Акимото, мастер чайной церемонии Сэн Сосицу. Японские власти ожидают, что вновь смогут поднять уровень популярности японской культуры в Китае, Франции, США, Индии и Южной Корее, а также в разы увеличить приток иностранных туристов в Японию. Предполагается, что обновленный проект "Cool Japan" обеспечит рост зарубежных продаж японских производителей модных товаров к 2020 году до 8 - 11 миллиардов иен (около 130 миллиардов долларов США). А всего к 2020 году Япония рассчитывает заработать на поп-культуре до 123 миллиардов долларов США.
Однако некоторые аналитики полагают, что на пути к таким амбициозным целям у Японии существуют серьезные барьеры?
Елена Катасонова: Действительно, эксперты говорят о существующих пределах в развитии "мягкой силы" Японии. Главным ограничителем они считают, в первую очередь, внутреннюю ориентацию ее культуры на сохранение, консервацию особенностей ее деловой этики и образа жизни. Именно такая внутренняя установка мешает Японии претендовать на более широкое распространение ее влияния в мире. Второй фактор - военное прошлое Японии, которое до сих пор сохраняет "остаточную подозрительность" в таких странах, как Китай и Корея. Не стоит также забывать о серьезных демографических проблемах в стране.
По имеющимся прогнозам, к середине века население Японии может сократиться на 30%, если она не привлечет 17 миллионов иммигрантов - задача весьма сложная и практически неразрешимая для страны, исторически сопротивляющейся иммиграции. Конечно же, языковый барьер. Японский язык, который, несмотря на усилия государственных и частных структур, рискует не получить широкое распространение в мире в обозримом будущем. А плохое владение английским языком в Японии делает крайне сложным привлечение в страну высококвалифицированной рабочей силы и научных кадров.
И финансовая составляющая… Говорят Корея и Китай уже наступают на пятки?
Елена Катасонова: Только в 2011 году корейцы, к примеру, инвестировали в пиар-креативный контент в восемь раз больше, чем Япония. И в этом кроется главный ключ к разгадке корейского культурного феномена, который в настоящее время набирает обороты. Ведь даже уже сегодня Южная Корея намерена всерьез помериться со своим ближайшим дальневосточным соседом своей "мягкой силой" и уже по ряду показателей обгоняет его. Речь, в первую очередь, идет о популярности в мире корейских кинофильмов и теледрам. Думаю, что ближайшей площадкой для такого рода "конкурентных битв" станут зимние Олимпийские игры в Пхёнчхане (Южная Корея) в 2018 году и летние Олимпийские игры в Токио в 2020 году. Ведь всемирные спортивные Олимпиады всегда ведут к взлету популярности страны на международной арене и обеспечивают мощный подъем ее "мягкой силы".
Несмотря на все препятствия, сегодня Япония фактически стала азиатским центром культурной глобализации?
Елена Катасонова: Она стала своего рода ретранслятором западных идей на азиатские страны. Один из ведущих японских культурологов Коити Ивабути указывает, в частности, на то, что жители Тайваня, Гонконга и других стран находят японские телевизионные драмы намного интереснее и доступнее, чем американские, из-за близости культурных стандартов, сходства менталитета, а также особого внимания к деталям. То же самое происходит и в других жанрах массовой культуры. Несмотря на антияпонские настроения, большой популярностью современная японская культура пользуется в Южной Корее. Корейские школьники, которые создают многочисленные сайты, посвященные японской поп-культуре, помнят подробности из жизни всех японских звезд кино и режиссеров, в то же время пишут весьма эмоциональные антияпонские сочинения на выпускных экзаменах.
Пример Кореи показателен?
Елена Катасонова: Конечно, прокат японских фильмов в Южной Корее до 1998 года был строго запрещен властями. Даже американское кино, в котором участвовали японские актеры, пробивало себе дорогу на корейский экран с немалым трудом. Причины эти связаны в первую очередь с историческим прошлым обоих народов, омраченным 35-летним колониальным режимом Японии в Корее. Однако даже это не помешало проникновению японского поп-арта в Страну утренней свежести.
Секрет успеха Японии кроется в ее активности и использовании нестандартных вариантов продвижения культуры?
Елена Катасонова: Япония занимает одно из первых мест по объему кинопродукции. А в последнее время большую популярность и в особенности в странах Юго-Восточной Азии приобрели японские сериалы. К 2015 году японское правительство намерено запустить вещание анимэ, теледрам и другого контента примерно в 10 азиатских городах на специальном японском канале. Японская звукозаписывающая промышленность занимает второе место в мире. Японские певцы и популярные группы наподобие "АКБ-48", "Монингу мусумэ" с огромным успехом гастролируют в Гонконге, Китае, Южной Корее и других странах, где им подражают во всем и местные поп-идолы, да и просто тинейджеры, живущие по стандартам японских глянцевых журналов. А недавно японские власти приняли решение об открытии за границей торговых миникварталов по подобию таких модных районов Токио, как Харадзюку, Сибуя, Гиндза. Там крупные японские ритейлеры будут реализовывать брендовые товары, а мелкие магазины - сувенирную продукцию. Первым в этом проекте стал Сингапур, где уже запущена сеть японских магазинов одежды.
Давайте вернемся к вопросу ослабления интереса японцев к российской культуре. В чем, по-вашему, кроются причины этого?
Елена Катасонова: Повторюсь, об этом хотелось бы поговорить отдельно… Но сейчас буквально два слова об одной из составляющих этой проблемы - распространении русского языка в Японии, чему раньше придавалось огромное внимание. Мы проводили в Японии различные конкурсы на лучшее знание русского языка, победители приглашались в нашу страну, оказывалась большая методическая помощь: в Японию направлялось много литературы и учебников, при обществах дружбы были организованы кружки русского языка, где работали наши преподаватели. Сейчас, к сожалению, тех масштабов уже нет, и популярность русского языка в Японии резко падает.
Вспомню, кстати, и о журналах "Коннити но сорэнпо" ("Советский Союз сегодня") и "Собиэто фудзин" ("Советская женщина"), которые издавались на японском языке и распространялись среди японцев. И хотя в них помещалось много материалов открыто пропагандистского характера, они рассказывали японцам об истории, культуре нашей страны. И ведь был соответствующий эффект…
В этом смысле японцы сегодня намного продвинулись вперед, и их опыт работы заслуживается самого внимательного изучения?
Елена Катасонова: Да. Об этом красноречиво говорят итоги опроса общественного мнения в двух наших странах. Так, по данным Фонда "Общественное мнение" за 2011 год, свое позитивное отношение к России в Японии выразило всего лишь 13,4% респондетов, тогда как 82,9% откровенно не симпатизируют нашей стране. Хорошими японо-российские отношения сочли только 17% опрошенных, тогда как, к примеру, свое удовлетворение японо-американскими выразили 73,4%. Симптоматично, но опросы в России дают совершенно противоположную картину: свое хорошее отношение к Японии подтвердило 70% принимавших участие в опросе. Разве это не эффект "мягкой силы"? Думаю, эти цифры должны послужить хорошим стимулом для начала активного развития нашей русской "мягкой силы" и ее умелого использования на внешнеполитической арене.