Как потом выяснилось, военные, включая маршалов и генералов, тоже не понимали, но приказ о вторжении был выполнен точно и в срок.
В феврале 1989 года, то есть девять с лишним лет спустя, по мосту опять прогрохотали гусеницы танков и бронемашин: армия возвращалась обратно. Генералы скупо объявили солдатам, что задача по выполнению ими "интернационального долга" завершена, пора домой. Политики промолчали.
Между двумя этими датами - пропасть.
Над пропастью - мост, связавший две эпохи. Уходили в Афганистан на пике "холодной войны". Объявленное солдатам выполнение "интернационального долга" было ничем иным, как продолжением коммунистической экспансии, частью незыблемой кремлевской доктрины, согласно которой мы поддерживаем любые революции, если они провозглашают национально-освободительные лозунги, а их вожди клянутся в верности идеалам марксизма-ленинизма.
Возвращались обратно на пике горбачевской перестройки. Когда наши вожди загипнотизировали и себя, и значительную часть своего населения, что наступила пора "нового мышления". Когда солдат, несших многолетний караул по всему миру, отзывали в казармы, танки отправляли на переплавку, военный союз стран Варшавского договора доживал последние месяцы, и многие из нас (если не все) поверили: грядет жизнь без войн и насилия.
Кому-то казалось, что этот мост и ведет в ту грядущую жизнь.
Увы...
С временной дистанции в четверть века многое видится иначе. Не факт, что именно теперь нам откроется истина, но все же некоторые еще недавно устойчивые стереотипы по поводу афганской войны самое время пересмотреть.
Самый главный и самый устойчивый из них - насчет преступного характера той девятилетней кампании - как заклинание продолжают повторять многие российские либералы.
При этом они не клеймят таким же образом еще более продолжительное военное присутствие в Афганистане американцев и их союзников. Странно... Ведь если отбросить всякую идеологическую шелуху, то и мы, и они делали там одну и ту же работу, а именно - сражались с оголтелыми религиозными экстремистами. Защищали не столько светские режимы в Кабуле, сколько свои собственные национальные интересы.
Для того чтобы объективно оценить случившееся тогда, надо вспомнить реальную ситуацию, сложившуюся в регионе к концу 70-х.
А было там вот что. Т.н. "апрельская революция", а по сути государственный переворот, устроенный весной 1978 года молодыми, левацки настроенными офицерами, опередила другой мятеж, который несколько лет готовили исламские радикальные организации. До этого их боевые группы в основном совершали разовые набеги на провинции страны, но постепенно эта черная сила густела, наливалась мощью и становилась реальным фактором региональной политики.
При этом надо напомнить, что Афганистан все предшествующие десятилетия был абсолютно светским государством - с сетью лицеев и вузов, довольно свободными по исламским меркам нравами, кинотеатрами, кафе и ресторанами. Одно время для своих тусовок его даже облюбовали западные хиппи - вот какая это была страна.
Он был светским и умело балансировал между сверхдержавами, получая помощь как от СССР, так и от стран Запада. "Американские сигареты мы прикуриваем советскими спичками", - шутили по этому поводу сами афганцы.
Теперь следует признать и другое: случившаяся революция сильно активизировала моджахедские группировки и их спонсоров в Пакистане, которые, поддерживая бородачей, вели свою игру на этом поле.
А поскольку к революции благосклонно отнеслась Москва, то автоматически к этой поддержке подключились и иные, куда более могущественные силы. Восстания исламистов то и дело вспыхивали по всей стране, а когда весной 1979 года на их сторону перешла пехотная дивизия в Герате, запахло жареным по-настоящему.
Уже почти забытый, но очень красноречивый факт: тогда, в марте 79-го, политбюро ЦК КПСС заседало три дня подряд (!), обсуждая ситуацию в Герате и рассматривая мольбы афганского руководства оказать ему немедленную военную помощь.
Гератский мятеж стал своеобразным сигналом для ЦРУ к активизации действий на афганском направлении. Американская разведка рассматривала Афганистан в контексте всей ситуации, сложившейся к тому времени в регионе. Штаты как раз тогда потерпели болезненное поражение в Иране, откуда им пришлось уйти после свержения шаха. Захватившие власть хомейнисты яростно критиковали американцев. Обширный кусок земного шара, богатый нефтью и стратегически важный со всех точек зрения, сейчас оставался бесхозным, но вполне мог перейти под контроль Советов - этого опасались за океаном.
Разрядка заканчивалась, на смену ей приходил длительный период конфронтации. Холодная война приближалась к своему пику.
Предлагая начать широкомасштабные тайные операции по поддержке исламистов, американская разведка не исключала того, что ей удастся втянуть Советы в вооруженную борьбу и тем самым обескровить главного врага. Если позиции партизан будут крепнуть, Москве невольно придется расширять свою военную помощь режиму вплоть до прямого вторжения в Афганистан, так рассуждали аналитики ЦРУ. Это станет капканом для Советского Союза, который на долгие годы увязнет в кровопролитных стычках с партизанами, - это раз. Будущий конфликт станет подарком для западных пропагандистов, которые наконец-то получат зримые доказательства вероломства Кремля и его экспансионистских планов, - это два. А если боевые действия продлятся длительный период, то они наверняка истощат СССР, и тогда победа в "холодной войне" останется за американцами.
Вот почему очень скоро казавшееся нашим генералам скоротечным и нетрудным "хождение за Амударью" превратилось в затяжную, изнурительную кампанию. Не с горсткой оголтелых фанатиков они вступили в бой, а с тайной силой, за которой стояли колоссальные ресурсы Запада, арабских стран и даже Китая. Ни одно повстанческое движение за всю историю человечества не пользовалось такой масштабной помощью извне.
Зайти через этот мост в Афганистан оказалось легко. Выйти обратно - невозможно.
Я помню разговор с нашим послом в Кабуле Ф.А. Табеевым, состоявшийся летом 1983 года. Хорошо осведомленный о том, что происходило в верхах, посол говорил мне: "В Кремле теперь Андропов, а он сознает всю бессмысленность нашего военного присутствия в Афганистане. Скоро все изменится". Но Андропова не стало, а у больного Черненко до войны не дошли руки, и только с появлением Горбачева начался долгий процесс поиска путей вызволения из афганского капкана.
Да, с расстояния в несколько десятилетий многое сейчас видится иначе.
Рассекреченные документы свидетельствуют о том, что наши вожди не без оснований опасались радикальной заразы с юга, которая могла поразить среднеазиатские республики. Ведомство Андропова, возможно, и ошибалось в своих оценках внутренней афганской ситуации, но надо отдать ему должное в информированности о настроениях внутри СССР. Увы, в наших южных республиках и тогда существовала благодатная почва для религиозного экстремизма.
А это значит только одно: советские воины - русские, украинцы, татары, таджики, белорусы, эстонцы, все, кто находился в составе 40-й армии, - выполняя боевой приказ, охраняли мир и покой на своей земле, отстаивали национальные интересы своей общей родины.
Именно с таким чувством, с осознанием этой миссии ветераны Афганистана встречают 25-летие окончания той долгой и кровопролитной войны.
За минувшие десятилетия о войне написаны тома книг и научных исследований. Ведь ко всему прочему это был хоть и горький, но очень поучительный опыт. Какие полезные уроки можно было бы извлечь из той трагической эпопеи! Каких ошибок избежать! Но, к великому сожалению, у наших начальников нет привычки учиться на чужих проколах. Иначе не было бы таких безумных потерь в Чечне да и самой войны на Северном Кавказе не было бы. Иначе мы бы давно (а не сейчас) начали бы коренным образом перестраивать свои вооруженные силы, явно не отвечающие требованиям времени.
Когда 15 февраля 1989 года последние батальоны перешли через мост, разделяющий два берега, то никто из высшего советского руководства не встретил их в Термезе, не сказал добрых слов, не вспомнил погибших, не пообещал поддержать изувеченных.
Такое впечатление, что отцы перестройки и "нового мышления" хотели побыстрее, как дурной сон, забыть ту войну, начать будущее с чистого листа.
Не получилось. Мост через Амударью вовсе не вел к миру без войн и потрясений.
Оказывается, порох и теперь надо держать сухим.