Формально наши аккредитации дают право попасть на любую арену. Конечно же, бесплатно. Но в каждом правиле есть исключения. На Олимпиадах это "события повышенного спроса", куда выдаются отдельные билеты. Они почти такие же, как у зрителей. С той лишь разницей, что цена на них не указана, и без аккредитации они недействительны. А еще - эти билеты нельзя перепродать. По ним пускали на церемонию открытия Игр. Все соревнования фигуристов тоже относятся к "дефицитным". В хоккее же к таким отнесли один матч группового этапа Россия - США, а также все игры плей-офф, начиная с четвертьфиналов.
Желающих посмотреть на звезд НХЛ и КХЛ куда больше, чем мест даже в весьма просторных ложах прессы "Большого" и "Шайбы". Так что национальные олимпийские комитеты сначала собирают заявки, а уже потом раздают билеты. В офисе ОКР, к примеру, на доске объявлений - несколько листов формата А 4, исчерканных фамилиями журналистов. Представителей каких только изданий тут ни увидишь! Кажется, некоторые из них и о хоккее-то пишут раз в четыре года, но и им как минимум один билет положен - российская пресса в Сочи в приоритете, поэтому мест у нас больше, чем у иностранных коллег. Так что никого не обижают. Только места надо занимать задолго до стартового вбрасывания - на билетах для журналистов их не фиксируют и работает принцип "кто раньше успел, тот и сел".
Когда вы смотрите по телевизору трансляции из "Большого", вам не показывают ту часть центральной трибуны, на которой сидит пресса. Оно и понятно: длиннющие ряды столов с торчащими над ними головами и мониторами картинку с матча точно не украсят. Ведь здесь нет ни шарфов, ни флагов, ни разукрашенных лиц - носить болельщицкую атрибутику журналистам так же запрещено, как и скандировать речевки на трибунах, пускать "волну", брать у хоккеистов автографы или фотографироваться с ними на память. Кое-кто из игроков даже жалуется: дескать, портит ложа прессы общую картину своим унылым видом.
Но здесь тоже кипят настоящие страсти, особенно на комментаторских позициях. Они, кстати, делятся на несколько категорий. Есть специальные студии за стеклом, откуда телевизионщики не просто ведут репортаж, а могут и гостей пригласить, побеседовать с ними в перерывах в непринужденной обстановке. Комментаторы ведущих телеканалов тоже работают на верхнем ярусе, за стеклом. А для радийщиков и части телевизионщиков комментаторские позиции расположены прямо на трибуне, в открытом для всех пространстве. На столе - монитор, где можно видеть трансляцию и повторы опасных моментов, а волонтеры все время приносят свежую статистику. Комментаторы надевают большие наушники, включают микрофоны и "зажигают" кто как может. Крики стоят чуть ли не на всех языках мира, и мы, пишущие журналисты, сошли бы от этих звуков с ума, если бы нас не отсадили от коллег в соседний сектор. В нем все попроще - из техники только мониторы и розетки, а столы заставлены ноутбуками.
Если для болельщика все заканчивается с финальной сиреной - тех, кто смотрит хоккей живьем, провожают на выход, а телезрители максимум могут увидеть рукопожатия игроков, то у журналистов работа только начинается. Первым делом мы совершаем стремительный забег по подтрибунному помещению метров на 150, потом ныряем в незаметную дверь, мчимся вниз шесть коротких пролетов и, минуя пресс-центр, врываемся в смешанную зону - то место, где игроки общаются с прессой. Быстрота действий важна, ведь в хоккее, в отличие от некоторых других олимпийских видов, спортсмены проходят здесь сразу же, как раз по пути в раздевалку. И нужно успеть к этому моменту занять удачное место вдоль заборчиков. Желательно - в первом-втором ряду.
На соревнованиях рангом пониже в смешанной зоне действительно все вперемешку: люди, штативы, камеры, микрофоны. А на Олимпиадах и тут все строго по регламенту. Сначала игроков встречают телекамеры. У вещателей свои, заранее расписанные места. Это стоит немалых денег, но и приносит дивиденды. По правилам Игр спортсмены не могут в этой зоне отказываться от интервью, иначе их штрафуют. Правда, долгие беседы здесь не практикуются - все тем же регламентом отведено по 90 секунд на каждую камеру. После "особенных" телевизионщиков стоят те, кто попроще. У них своих ячеек нет, и все выстраиваются в общую кучу, записывая, как правило, одно интервью. Дальше хоккеисты попадают на растерзание представителей радиостанций. Камер здесь нет, зато диктофоны большие. После радийщиков дежурят представители крупнейших информагентств и волонтеры, работающие на новостную службу МОК. И только затем доходит дело до самой густонаселенной части смешанной зоны - той, что отведена пишущей прессе.
По тому, насколько жарко здесь, сразу можно определить статус матча. На играх, скажем, словенцев или швейцарцев с латышами все комфортно умещаются вдоль заборчиков в один ряд. А вот когда играет сборная России или такие команды, как Канада, Швеция, США, тут творится светопреставление. И людям со слабым здоровьем и клаустрофобией лучше сюда не попадать. На каждого звездного хоккеиста мгновенно кидается толпа человек в 40-50. Те, кому не повезло оказаться в задних рядах, протягивают диктофоны, напирают, толкаются. Передние ряды стойко держат оборону, расправив плечи. И отправляют менее удачливых коллег к большим колонкам у стены, у которых можно послушать, о чем же говорит сейчас Овечкин или Кросби, - звезд первой величины специально подводят к микрофонам, чтобы транслировать их выступления.
Что интересно, даже в такой толчее можно получить эксклюзив, если наплевать на стадное чувство и хладнокровно устроиться в самом конце ограждения. Здесь игроки, чувствуя близость раздевалки, останавливаются редко: даже по сторонам не смотрят. Но частенько бывает и так, что журналисты, бросившись расспрашивать одного звездного хоккеиста, упускают из виду другого. И пока Овечкин вещает у микрофона, за его спиной пробегает Дацюк или Ковальчук, чтобы попасть в руки самым терпеливым коллегам.