"В обществе, где высокий уровень коррупции, очень трудно защищать права человека", - сказала Памфилова в своей программной речи. А одной из важнейших проблем назвала "низкое доверие между властью и обществом", объясняемое "высоким уровнем произвола, равнодушия властей". Сказала, что намерена бороться с "двумя многолетними пороками" - практикой, когда жалобы поступают на рассмотрение тех, на кого люди жалуются, и отсутствием достоверной информации, особенно по резонансным делам. Предположила, что число обращений к уполномоченному возрастет "с учетом внешней и внутренней обстановки". Заверила, что будет защищать права российских граждан, где бы они ни находились, и права иностранных граждан на территории России. +Новому российскому омбудсмену предстоит испытать то же самое, что за десять лет пребывания на этом посту сполна испытал ее предшественник. А именно - постоянно находиться меж двух огней: представители власти будут упрекать в излишней, по их мнению, политизированности, радикальные правозащитники - пенять на недостаточную, с их точки зрения, активность в отстаивании гражданских и политических прав. Недовольны будут и те, и другие. Должность такая, что понравиться всем невозможно.
В чем точно можно быть уверенным, так это в том, что, высказываясь по тем или иным поводам, новый уполномоченный постарается избегать политизированных оценок. Это только Сергей Ковалев, первый российский омбудсмен, держался как публичный политик и нередко был с властью в конфликте. А его преемники уже понимали, что конфликтовать - не самоцель. И понимали, что есть две крайности. Либо государственный правозащитник героически бросает вызов власти, либо во всем ей поддакивает. И то, и другое неэффективно. В первом случае между ним и теми, к кому он с избыточной страстью апеллирует, возникает бюрократическая подушка, и сколько в нее ни колоти, толку не добьешься. Во втором же он попросту перестает соответствовать своему должностному и общественному предназначению.
Новому уполномоченному неизбежно придется считаться с российской массовой политической культурой. Эта культура формировалась веками и включила в себя веру людей в "доброго царя" - монарха, генсека, президента, в конечном счете в любого высокопоставленного начальника, которому надо бить челом в поисках милости и справедливости. Институт уполномоченного по правам человека невольно выглядит как еще одно окно для приема челобитных. Но создавался этот институт, чтобы защищать как законные права отдельных граждан, так и ничуть не менее законное право общества в целом стать наконец гражданским, а не патерналистским. Хотя, судя по ежегодным докладам уполномоченного президенту, граждане по-прежнему чаще всего жалуются на ущемление их социальных прав. Доля подобных жалоб в общем потоке самая большая. На ущемление гражданских, политических прав жалоб гораздо меньше. Эти права для большинства населения - никакая не ценность. Существенная часть населения пока что озабочена не тем, введут ли цензуру в Интернете или ужесточат ли порядок проведения уличных акций, а тем, как накормить свою семью, как сохранить школу в деревне, как свести концы с концами при скудной зарплате... Поэтому нет сейчас смысла задаваться вопросом, защита каких прав - политических или гражданских - станет для Памфиловой приоритетной. Вероятно, всему свой черед.
Политических радикалов, левых и правых, деятельность любого российского омбудсмена неизменно разочаровывает. К Лукину тоже можно было предъявлять всяческие претензии, но нельзя не признать, что предшественник Памфиловой в рамках отведенной ему роли делал не так уж мало. Говорю именно о роли, а не о полномочиях. Со времен Сергея Ковалева эта роль изменилась. Для ее исполнения больше не требуется пламенный трибун. Нужен эффективный чиновник, выступающий посредником между обществом и властью. Причем посредник гибкий, умеющий договариваться с бюрократией самого разного ранга. Беспощадный и яростный обличитель режима теперь сгорит в два счета. Такой защитник никого не защитит - он сам то и дело будет нуждаться в защите.
Да, российских омбудсменов никак не зачислишь в наследники тех благородных безумцев, коим на Руси судьба испокон веков готовила "путь славный, имя громкое народного заступника, чахотку и Сибирь". Таким "благородным безумцем" был Сергей Ковалев. Но если кто-то сегодня нечаянно вознамерится повторить путь, пройденный в свое время Сергеем Ковалевым - от активного критика власти к должности государственного правозащитника, - его ждет сокрушительный провал. Граждане перестали внимать тем, в ком когда-то искали опору. У кого есть деньги, спасаются от произвола властей извечным российским способом. У кого денег нет, уповают на милость начальства, на Бога, на "авось как-нибудь образуется". Правозащита как род политической деятельности в России сходит с подмостков. Что, в идеале, справедливо. Это занятие не политическое. В странах с развитой демократией его считают рутинным и в общем-то скучным. Требующим не гражданской доблести, а специфических знаний и навыков. Для приобретения славы оно мало пригодно.