Максим Оськин. История Первой мировой войны
Скоро исполнится сто лет с момента начала Первой мировой войны. Кто же стал ее главным поджигателем? Относительно молодой Второй рейх был только что "слеплен" Бисмарком из разрозненных государств. Императорская власть новой Германии сделала ставку на национализм (что особенно усилилось после воцарения Вильгельма II), породивший милитаризацию общества. Одновременно ради противостояния немцам началось сближение России с Францией и Англией, причем "смена династических союзов блоковыми образованиями стала прологом к Большой Европейской войне, так как теперь упор делался не на союз монархов, а на противоборство народов". В издании подробно описано, как в России происходила мобилизация и подготовка воинов: "В 1915 году… людей, обучающихся палками (одна винтовка на учебный взвод у унтер-офицера) и без непосредственной стрельбы, бросали в окопы. Иного выхода не было - потери росли…". Отдельные разделы посвящены отношению оппозиции к войне, падению монархии и попытке Временного правительства перейти на фронте в решительное наступление, закончившееся провалом и разложением армии.
Ивлин Во. "Чувствую себя глубоко подавленным и несчастным". Из дневников 1911-1965
Впервые на русском языке изданы дневники прославленного английского писателя-сатирика, автора множества романов, запечатлевших черты современного ему британского общества и неоднократно экранизированных. Его дневниковые записи примечательны наблюдениями за окружавшими автора людьми и их жизнью при незначительном количестве отвлеченных рассуждений. Глобальные события отображены главным образом сквозь призму индивидуального восприятия, например Первая мировая война главами восьмилетнего мальчика: "Часов в одиннадцать вечера меня разбудил Алек. Сказал, что прилетели цеппелины. Спускаемся вниз и видим: констебль носится по улице и кричит: "Свет долой!". Цеппелины, говорит, прямо у нас над головой. Услышали разрывы двух бомб, а потом забили пушки на Парламент-Хилл…". Меткие зарисовки щедро приправлены сарказмом и фирменным черным юмором Ивлина Во.
Тимоти Колтон. Ельцин
Профессор и руководитель факультета политических наук Гарвардского университета в своей объемной монографии о первом российском президенте воссоздает не просто его биографию, а анализирует в целом переходный период от СССР к России и феномен популярности Ельцина, являвшегося прежде одним из советских номенклатурных деятелей, но сумевшего успешно примерить образ бунтаря. По мнению автора, дружеские чувства Ельцина часто омрачались подозрениями, что на него стремятся повлиять. В результате возникало отчуждение не только в политических, но и в личных отношениях. "В повседневной жизни он всегда придерживался точного распорядка… Приверженность расписанию делала еще более заметной столь свойственную Ельцину политическую аритмию в деле преобразования страны. В течение насыщенного событиями первого срока президентства он часто из энергичного, активного руководителя превращался в вялого и сонного человека". В тексте также приводится оценка роли Бориса Николаевича в последующем развитии страны.
Дарья Димке. Зимняя и летняя форма надежды
Сборник рассказов филолога, искусствоведа и антрополога, изучающей воспитание и развитие детей в СССР и постсоветской России, посвящен детству - а точнее связанным с ним романтическим воспоминаниям о времени и людях. Самые теплые слова посвящены маме ("была абсолютным и беспримесным счастьем"), бабушке и дедушке, младшему брату. Как дети воспринимали весенние поездки на дачу, районные поликлиники? Каковы самые первые школьные впечатления? "С умными все было непросто, потому что я плохо представляла, что это такое. Это слово активно употребляла моя учительница. "Умными" она называла тех моих одноклассников, которые всегда знали, в какое время встретятся два пешехода, бредущие из разных мест с разной скоростью, как быстро вода из одного бассейна перельется в другой и сколько яблок и груш соберут колхозники осенью, если мы знаем примерное количество посаженных деревьев…".
Виталий Кривонос. Край твоих предков
В монументальном романе-эпосе, искусно стилизованном под древние скандинавские саги, рассказывается не только (скорее не сколько) о путешествии героев, сколько о мире, созданном автором на основе аутентичных сказаний, но при этом местами модернизированном: "А надо сказать, что в прежние времена Эоринги любили ходить в викингские походы, испытывать коней волн, мерить равнину китов, проливать в дальних краях брагу битвы, добывая блеск ложа дракона и золотую славу, что не меркнет в веках. За это их уважали и считали удачливыми людьми, но при внуках Хруда-конунга викинги оказались вне закона. Им запретили заниматься разбоем в тех краях, где проживал род людской. И многие этому покорились…". Множество историй разных персонажей сплетаются в одно полотно. Суровые нравы не исключают любви, но даже победа над драконом и прославление в песне не могут непременно обещать обычного человеческого счастья.