Первый о том, что Эрмитаж якобы претендует на "золото скифов", собранное из крымских музеев на выставку в Амстердам - отправляли его туда из украинского Крыма, а возвращать придется в российский. Позиция Пиотровского однозначна - "скифское золото", несмотря на все политические перипетии, должно вернуться в музеи Керчи, Херсонеса и Бахчисарая - это их золото, их фонды, "неделимые" по всем мировым нравственным музейным принципам. Вторая "утка" - Эрмитаж имеет коварные планы добраться до крымского Айвазовского - была прокомментирована его генеральным директором словами "это смешно" - Айвазовский вне сферы интереса великого музея. И наконец, слухи о том, что временное украинское правительство за ожидаемую из США финансовую помощь заложило все украинское "скифское золото", также оказались, к счастью, опровергнутыми в письме, полученном Эрмитажем от блестящего украинского археолога с мировым именем академика Петра Толочко.
Крым вообще стал отдельным мотивом встречи. Поскольку России придется принимать и осознавать громадную ответственность за его культурные памятники, а там они на каждом квадратном метре. Не хотелось, чтобы наши девелоперы, по примеру украинских, ставили дворцы на утесах, где стояли античные храмы, подчеркнул Михаил Пиотровский. Зато очень хотелось бы лишить Крым статуса "Клондайка для "черных археологов".
Поблагодарив Госдуму за ряд очень хороших законов, в том числе о защите от этих самых "черных" археологов, об эндаументе и неделимости музейных фондов (последний оказался невероятно нужным при недавнем посягательстве на раздел коллекции Эрмитажа), Михаил Пиотровский также с признательностью вспомнил сюжет посредничества Геннадия Зюганова при возвращении в Эрмитаж когда-то украденной из него картины Жерома "Бассейн в гареме".
Сотни слайдов проплыли на экране за час его лекции - от несравненного скифского золота (своего, эрмитажного) до ковра 4 века, от камня Чингиза до портфеля секретаря академии наук Сергея Ольденбурга, от перстня шаха Джахана до ацтекского колокольчика. О "Возвращении блудного сына" и "Танце" Матисса ("Рембрандт и Матисс сегодня лучшее, что у нас есть") речь шла само собой.
С блистательным интеллектуальным изяществом и непременным чувством юмора Михаил Пиотровский останавливался то на "Трех грациях" Кановы ("Похоже на гимн однополой любви? Можно ли это показывать в Госдуме?"), то на подаренном Ильей Кабаковым его знаменитом "Красном вагоне" ("Лучшие меценаты - художники, "Красный вагон" стоит не менее 5 миллионов долларов, меценаты столько не пожертвуют"). Но стремительный экскурс по эрмитажным шедеврам не помешал Пиотровскому сказать самое главное об отношении культуры и государства.
О том, что государству пришла пора расставаться с ролью мецената-барина и осваивать роль инвестора. О том, что культура - это "мягкая сила" и способ прочтения будущего и новых потребностей. О том, что она имеет свои "права" и создает "конкурентное преимущество" нации. О том, что перед культурой есть задача воссоздания исторической правды и ненавязчивого побуждения к раздумьям. О том, как культура вносит беспокойство в жизнь и почему это вызывает раздражение. О том, что в культуре никогда не надо замыкаться и бояться, и тогда тебя, как правило, ждет высокое признание.