Анна Чернакова: "Вишневый сад" был моим дипломным проектом во ВГИКе, где я училась у Марлена Мартыновича Хуциева. Наверное, с моей стороны взяться за этот материал было нахальством - но такой уж возраст - все кажется по плечу. Наша экранизация пьесы была в России первой: существовал телеспектакль, но кинофильма не было. А мне казалось, что окружавшая нас реальность рифмовалась с "Вишневым садом", и было интересно попробовать все это исследовать. "Вишневый сад" для меня был той твердью под ногами, которой нам всем не хватало, - с ним можно было выжить.
Хотелось пригласить актеров не очень "засвеченных". Сегодня многие из них стали звездами, а тогда Максим Дрозд - нынешний герой телесериалов, например, у меня дебютировал. Когда я утвердила его на роль Яши, он приехал с огромным букетом, стал на колени и заявил, что будет помнить об этом всю жизнь. Даша Волга была студенткой ВГИКа и тоже дебютировала в роли Дуняши. Но первой на проекте появилась Татьяна Лаврова - идеальная Раневская, и вся команда подбиралась под нее. Я сразу понимала картину как ансамблевую: история не только Раневской, но и всего семейства. На роль Епиходова я пригласила Александра Феклистова, мы с ним придумали интересного персонажа, у которого особые отношения с миром, есть своя метеорологическая станция, поэтому он и говорит со знанием дела, что "наш климат не может способствовать в самый раз". Но с актером, который был первоначально утвержден на роль Лопахина, буквально за две недели до выезда в экспедицию мы расстались, и Феклистов сыграл Лопахина, а роль Епиходова досталась его другу и коллеге по МХАТ Павлу Белозерову.
Село Щелыково, где все снималось, нашли случайно, я о нем ничего не знала. Мы с оператором Евгением Фелифоровым много мест объездили - искали имение. Видели прекрасные, но разрушенные здания и никак не могли найти что-то подходящее. И тут нам кто-то рассказал про Щелыково. Мы доехали до Костромы и потом по чудовищной дороге - до Щелыково. Был предзакатный вечер - то, что в кино называют режимом. И когда я вышла на террасу старого дома, стало ясно: то, что нужно!
Конечно, был сценарий. Но я сразу сказала актерам: главное - то, что мы занимаемся Чеховым. Я выработала для себя формулу: есть некая авоська, сетка, внутри которой лежит реальность. Ткань, из которой сделана авоська, - пьеса, ее слова. Но реальность, которая внутри, - больше, чем слова. И когда персонажи покидают сцену - они продолжают существовать. Это и было интересно: существование персонажей между слов, именно это я хотела снять. Нам с актерами нужно было исследовать эту чеховскую реальность - а кино пусть будет побочным продуктом. Съемочный план был очень приблизительный, мы вечером репетировали, на следующий день снимали то, что придумали накануне. Вообще, этот проект был абсолютной авантюрой: я имела всего 5 тысяч долларов - при том, что бюджет предусматривал 30 тысяч. Мы много раз прерывались, надо было искать деньги, появился новый продюсер, который и довел все до конца - в условиях инфляции, когда все расходы возросли втрое.
Обычно экранизации пьес говорливы. Ваш фильм, напротив, молчалив, - это фильм состояний, ощущений. Я его воспринимаю как почти музыкальную сюиту на темы Чехова. Она передает то, что хотел сказать драматург, другим языком.
Анна Чернакова: Такое намерение было: не просто играть пьесу, а попробовать дотронуться до описанного Чеховым мира. Дать этому миру воплотиться - а камера это все просто фиксировала. Актеры почти непрерывно существовали в образе. У них в этом Щелыково не было другой жизни.
..."Вишневым садом" я успешно защитилась, потом он был на фестивале в Токио в конкурсе дебютных фильмов. А в главном конкурсе была картина Петра Тодоровского "Анкор, еще анкор". Петра Ефимовича я считаю своим вторым учителем: его бесконечное внимание к человеку, умение рассказывать истории про движения человеческой души для меня чрезвычайно важны. Потом картину показали на Форуме молодого кино в Ялте и в конкурсе "Кинотавра", но в прокате она так и не побывала. А в 1994 году я уехала в Канаду, так что приз на фестивале в Минске картина получила уже без меня. Потом ее путь пролег в Лимож и Париж, на Дни русского кино, где она шла при переполненных залах.
"Вишневый сад" и у Чехова, и у вас - отпевание чего-то дорогого, жизненно важного. Это отпевание вы продолжили в фильме "Смерть в пенсне..." - через пятнадцать лет. С чем столь же дорогим и важным мы прощаемся теперь?
Анна Чернакова: Да уж попрощались, я думаю. Если упрощенно и грубо, то на смену пусть уже не такому наивному, но идеализму пришел прагматизм. Ушел мир, где самые важные вещи нельзя было потрогать и положить в карман, потому что они были метафизическими, "виртуальными". Ушло ощущение, что ты живешь не только здесь, но и оставляешь свой след в каком-то ином, метафизическом пространстве, и этот след более важен. Что есть вещи вне твоего сиюминутного интереса. Это ушло совсем, и об этом - наша "Смерть в пенсне...". Но не только. Она еще и о предательстве. Это сложная, даже барочная история о реконструкции прошлого, которая невозможна, об особенностях натуры творческого человека...
Знаете, когда после перерыва я снова приехала в Россию, то была в шоке от перемен, произошедших даже с людьми, которые были мне близки. Мы с ними всегда думали примерно одинаково, и вот они стали объяснять мне, что сегодня нельзя жить, не беря откатов! Сейчас я уже поняла, что откаты стали как бы нормой, но для меня это все равно дикость! А мне объясняют: все так живут! Все резко изменилось. Какая-то молодежь в черных куртках с бутылками пива у Александрийского столпа в Петербурге, шокирующие перемены в Москве... И еще меня била по ушам речь радиорепортеров, телеведущих - в ней появилась какая-то блатняцкая интонация. Не только в лексике, но и в манере подачи. Изменился язык, изменилась страна. И "Смерть в пенсне..." - попытка сформулировать то, что с ней произошло.
А как вам перемены в кино? Уничтожается смысл профессий. Я знаю коллегу, который ставит свою оценку фильма в зависимость от того, кто и сколько ему заплатят. Обнаружил это случайно и был потрясен: какой смысл в критике, если она исходит из таких критериев?
Анна Чернакова: К сожалению, и некоторые наши отборщики, рекомендующие фильмы на иностранные фестивали, исходят из этих принципов. Они хорошо знают идеологический запрос, какое кино о России хотят видеть за границей, и кино на этот запрос отвечает - показывает, что страна отвратительна, в ней живут нелюди, она безнадежна и ее нужно в принудительном порядке цивилизовать. Вспомните все последние большие фестивали: когда там был сколько-нибудь позитивный, созидательный фильм из России?
Вернемся к фильму "Смерть в пенсне..." Почему возникла эта идея снять продолжение "Вишневого сада"?
Анна Чернакова: Первый импульс вернуться к теме возник, когда из жизни ушла Татьяна Лаврова. Мне хотелось, чтобы эту ее работу все-таки увидели зрители, и я подумала: если снять продолжение уже в наши дни - возможно, оно привлечет интерес и к "Вишневому саду". Мы попытались собрать тот же актерский костяк, пришли и новые люди. Роль Вари сыграла замечательная Алена Бабенко. Раневскую - Елена Драпеко. Появился новый персонаж, который стал главным действующим лицом - театральный режиссер Даниил Сорин, его сыграл Юрий Стоянов, совершенно недооцененный, несмотря на его "Городковскую" популярность, актер с огромным драматическим и трагическим потенциалом.
Вы дали современным персонажам имена героев "Вишневого сада", главному герою - имя Сорина из "Чайки", а Раневскую сделали, по-моему, женой олигарха.
Анна Чернакова: Она же талантливая - все может! Она симпатичная, просто сегодняшний день рождает вот таких Раневских. Конечно, мне хотелось, чтобы персонажи существовали в описанных Чеховым коллизиях, но в другое время: эффективный менеджер Лопахин... То есть герои Чехова - но уже в сегодняшней реальности.
Как вы относитесь к суждениям критиков о "Смерти в пенсне...?
Анна Чернакова: Я привыкла с уважением относиться к их мнению. И мне важно было услышать от профессионалов, что в картине получилось и что - нет. Но на нашей премьере на Московском фестивале критиков не было. И я обратилась в гильдию критиков с предложением показать им картину специально. Пришли три человека! И мне было сказано, что я существую "вне хронотопа".
Тогда особенно интересно, как отреагируют зрители нашего фестиваля.