По статистике, в нашей стране всего 260 медицинских физиков, в то время как во Франции их 1500, а в США - 7000... России не нужны эти специалисты?
Юлия Курашвили: Ситуация парадоксальная. В ведущих странах это одна из самых престижных и высокооплачиваемых профессий. Если в мире специальность "медицинский физик" введена с 1965 года, то в России - только с 2000-го. А в номенклатуре Минздрава она вообще появилась с 2012 года. Надо учитывать и консерватизм нашей традиционной медицины, которая с трудом воспринимает медицинских физиков. Руководство ряда даже крупных клиник нередко не понимает, зачем нужны люди этой профессии. Считают, что с их работой вполне справится врач.
И что же такого делает медицинский физик, с чем не может справиться врач?
Юлия Курашвили: В России проводится модернизация онкологической службы: закуплено и установлено современное дорогостоящее оборудование. Это очень сложная аппаратура, с которой должны заниматься специально подготовленные специалисты, медицинские физики. В отличие от инженеров, они не только обслуживают оборудование, но и вместе с врачами должны работать с пациентами. Например, при лучевой терапии с высочайшей точностью подвести к опухоли дозу лечебной радиации. Такая процедура требует очень серьезных расчетов и тонкой настройки оборудования. Иначе эффект лечения окажется намного ниже, более того, он может нанести вред здоровым тканям. То есть современную аппаратуру надо использовать грамотно и квалифицированно. Именно этому и учат медицинских физиков. Обычный врач не обладает такими знаниями. Ему необходимо поставить задачу перед медицинскими физиками: какая диагностическая информация необходима и как воздействовать на опухоль. То есть врач и медицинский физик должны работать в тандеме, дополнять друг друга.
А если такого согласия нет, то как это сказывается на медицине?
Юлия Курашвили: Не секрет, что сегодня дорогостоящее оборудование используется лишь на 15-20 процентов. Просто в медучреждениях зачастую нет специалистов, которые могут на нем работать. А значит, и качество оказания медпомощи падает в разы. Обидно, что мы в России до сих пор спорим, нужны ли медицинские физики. А если принимать на работу, то только инженерами по техническому обслуживанию или по радиационной безопасности. Поэтому мы не имеем своего конкурентоспособного оборудования для лучевой диагностики и терапии.
Какой конкурс на эту специальность среди абитуриентов?
Юлия Курашвили: Пока небольшой. И проходные баллы невысокие: по математике, физике и русскому языку должно быть не меньше 150 баллов, то есть нужно получить по 50 баллов за каждый ЕГЭ.
В только что появившемся "Атласе новых профессий" нет медицинских физиков. То есть у нас она так и останется невостребованной?
Юлия Курашвили: Думаю, это недоразумение. Она будет востребована, потому что, как ни обидно звучит, человек - это физико-химическая машина. И нормальные, и патологические процессы в организме подчиняются законам физики и химии. Именно благодаря этой специальности были созданы и продолжают совершенствоваться современные методы лечения. Сейчас благодаря науке и современной технике мы видим бурный прогресс в медицине. Именно поэтому этих специалистов и выделили в отдельную профессию. И конечно использовать дорогостоящее высокотехнологичное оборудование с фантастическими возможностями лишь на 15-20 процентов - непозволительная роскошь. Если пациент не получает высококачественной диагностики или лечения, это невыгодно государству. А начинать решать проблему нужно с законодательной базы и образования. Вкладывая средства в обучение медицинских физиков, мы сможем поднять на качественно новый уровень не только российскую медицину, но и промышленность.