По данным министерства социального развития КР, в 2013 году для того, чтобы стать фостерными родителями, обучение на специальных курсах прошли 18 семей. Планировалось, что с ними заключат договоры на осуществление патроната над детьми из приютов. В бюджете республики даже заложили средства на оплату этих услуг. В том же году планировалось передать в фостерные семьи 15 сирот, а в 2014-м - уже около 30-ти ребят. Однако пока по республике ответственность за приемных детей решились на себя взять лишь шесть семей. Трое из них из Чуйской области. Министр соцразвития КР Кудайберген Базарбаев объясняет это противодействием со стороны общественных организаций.
- Общественные организации подвергли нас критике, полагая, что содержание фостерных семей для республики - слишком дорогое удовольствие, - утверждает он. - Но, на наш взгляд, это неверно. В качестве оплаты за труд приемным родителям из бюджета выделяется шесть тысяч сомов. Еще около семи тысяч - на содержание ребенка: покупку продуктов, одежды, прочие затраты.
Тем не менее, согласно информации минсоцразвития КР, "институт фостерных семей заложен в Стратегии социального развития на 2014-2017 годы, и министерство обязано выполнять ее, несмотря на то, что у проекта есть противники".
Семейный контракт
Асель Сакебаева с мужем живут в селе Дмитриевка Иссык-Атинского района. Она работает в местной администрации Жээкского аильного округа, у супруга небольшой бизнес. У них трое своих детей, но на семейном совете решили взять еще одного малыша. После длительной бумажной волокиты в доме появился пятилетний Руслан Пышненко. Его родную маму суд лишил родительских прав, а об отце вообще ничего не известно.
- Прежде чем взять ребенка, мы с мужем прошли специальное обучение, которое было организовано минсоцразвития. Затем с нами беседовали психологи и педагоги. Потом еще какое-то время ждали решения комиссии, - рассказывает Асель. А ее приемный сын Русланчик хвалится, как вкусно готовит новая мама, и с удовольствием показывает игрушки и кроватку. О биологической родительнице он не вспоминает.
Семилетний Берик, который, как и Руслан, попал в приемную семью, - круглый сирота. Мать умерла два года назад, и мальчик остался с бабушкой. Своего жилья у старушки не было, и она с внуком скиталась по чужим углам, пока социальные службы не определили ее в дом престарелых. Малыша пришлось отдать в интернат. Оттуда его взяла в семью Назгуль Моношева.
- Моей младшей дочери пять лет. Когда появился Берик, возникла ревность, но потом дети сдружились. Он сейчас пошел в первый класс, дома рассказывает девочке, что узнал на уроках. До Берика у меня на попечении находилось трое деток - четырехлетняя Света, полуторагодовалая Ксения и их брат Дима, которому исполнилось пять лет, однако через месяц их пришлось вернуть в детский центр. Их мать родительских прав не лишили, но она о них совершенно не заботится. Нигде не работает и навещает их там очень редко, - поделилась Назгуль.
45-летняя Эльмира Карагулова тоже воспитывает родную дочь, а в марте 2014 года в их доме появилась маленькая Людочка Пярина. Малышке не было и годика, когда социальные службы изъяли ребенка из неблагополучной семьи, где жизнь и здоровье ребенка подвергались опасности. Когда соцработники пришли забирать девочку, в доме гуляла шумная компания, и никто, включая мать, не слышал, как плачет ребенок.
В ответе за тех, кого приласкали
О преимуществах и недостатках фостерных семей до сих пор немало спорят. При этом, к примеру, психологи уверены, что подобный институт может пагубно отразиться на психике ребенка. Связано это с тем, что контракт на пребывание ребенка - временный, и по его истечении приемышей необходимо возвращать в интернат.
- Не буду касаться финансовой составляющей этого вопроса, как не берусь и высказываться против института фостерной семьи, но думаю, что у нас в Киргизии к этому вопросу подходят не совсем правильно, - говорит психолог Евгения Ким. - Просто давайте поставим себя на место ребенка. Еще вчера он засыпал в кроватке, и приемная мама читала ему сказку, а следующую ночь он уже проведет в детском доме. Как ему объяснить, что время его пребывания в семье закончилось вместе с контрактом? Ребенок может почувствовать себя ущербным, и это скажется на его психике в дальнейшем. Наверное, правильнее было бы объяснять приемышу, что он в гостях, пока в его детском доме идет ремонт, ну или что-то в этом роде. Но ни в коем случае не следует фостерных родителей называть мамами и папами. Нельзя давать детям надежду, а потом отнимать ее.
У сторонников внедрения института фостерной семьи в Киргизии есть своя точка зрения на этот счет.
- Киргизия еще в 1993 году присоединилась к пакту ООН о правах ребенка, - говорит сотрудница управления социального развития Иссык-Атинского района Нуриля Ташбаева. - Согласно этому документу, каждый ребенок имеет право на проживание в семье. Это право закреплено и в кодексе КР "О детях". У нас в районе есть три фостерных семьи. Мы отслеживаем весь процесс пребывания ребенка у приемных родителей от первого до последнего дня. Кроме того, на мой взгляд, большинство детей, которые воспитывались в семье, пусть даже фостерной, вырастают полностью подготовленными к жизни.
Дамира Ниязалиева, депутат парламента КР:
- Эксперимент с фостерными семьями в Киргизстане особой поддержки не обрел. Из 55 детей на воспитание приемным родителям передали лишь шесть. И вообще, с усыновлением сирот у нас складывается странная ситуация. Фостерные семьи, к примеру, у нас получают государственную поддержку, но стоит сироту официально усыновить, и помощь тут же прекращается.
В целом, полагаю, в республике необходимо укреплять институт семьи. Сейчас лишь пять процентов воспитанников интернатов - круглые сироты. Остальные - социальные. У них есть родственники или один родитель. Мне кажется, государство напрасно берет ответственность за таких ребят на себя. Полагаю, необходимо кардинально пересмот-реть законодательство в части ужесточения наказания, вплоть до уголовного, в отношении родителей, которые не занимаются должным образом воспитанием собственных детей.