10.12.2014 22:26
Культура

Почему фермер из Словении занялся переводами Достоевского и Пелевина

Почему фермер в Словении переводит Достоевского и Пелевина
Текст:  Павел Басинский
Российская газета - Федеральный выпуск: №282 (6554)
На недавно проходившей в столице Словении Люблянской книжной ярмарке, в которой принимала участие и Россия благодаря поддержке Института перевода, я познакомился с интересным человеком. Борут Крашевец - ведущий переводчик русской литературы. Стильный, подтянутый, говорящий на русском языке даже более литературно грамотно, чем многие из нас, он уже перевел "Братьев Карамазовых", главный роман Владимира Маканина "Андеграунд, или Герой нашего времени", несколько романов Виктора Пелевина, составил антологию современной русской прозы и так далее. Но он оказался еще и... фермером. Разводит кроликов, пашет землю на тракторе. А жена у него русская, из Крыма. Как было не побеседовать с ним?
Читать на сайте RG.RU

Борут, в Словении живет всего 2 млн человек. Это примерно шестая часть современной Москвы. Сколько из этих 2 млн читают книги? В России 30 процентов не читают книг вообще. И если предположить, что в Словении та же ситуация, то сколько же из этих оставшихся процентов читающих словенцев интересуется русской литературой? Между тем как же много современных русских авторов переводится в Словении! Это и Андрей Битов, и Владимир Маканин, и Саша Соколов, и Владимир Сорокин, и Виктор Пелевин, и Татьяна Толстая, и многие другие. Как это объяснить?

Борут Крашевец: У меня нет точных данных, сколько у нас народ в среднем читает, но насколько я знаю, показатели не отличаются от общеевропейских. Рынок у нас маленький, тиражи небольшие - 600, 700 экземпляров. Словенский читатель, он прежде всего библиотечный. У нас хорошая сеть библиотек, и словенцы предпочитают книги не покупать, а брать в библиотеке. Авторам и переводчикам государство выплачивает некоторую компенсацию, которая зависит от того, сколько раз их книги в течение года брали в библиотеках. Когда я был в сентябре этого года в Москве на Международном конгрессе переводчиков, я сидел в автобусе с переводчиком на китайский. Узнав, что нас только два миллиона, он посмеялся: мол, стоит ли вам вообще существовать как нация, да еще и книжки переводить? Мы считаем, что стоит. И нам даже завидуют, с нас берут пример более многочисленные народы: каталонцы, курды, шотландцы, у которых нет своей государственности. Мы не только издаем хорошие переводы всех самых знаковых текстов мировой, в том числе и русской литературы, но сами вносим свою лепту в мировую культуру: философ Славой Жижек, поэт Томаж Шаламун, писатель Драго Янчар - эти имена знают по всему миру.

Почему вы беретесь за таких трудных для перевода авторов, как Маканин и Пелевин? Например, роман Маканина "Андеграунд, или Герой нашего времени" и русским-то не очень понятен. Нашему критику Андрею Немзеру даже пришлось написать "путеводитель" по роману, чтобы объяснить все хитросплетения его сюжета, все "игры" автора в русскую классику. Чтобы перевести этот роман, требуется дотошное знание русской литературы в целом. Как вы справлялись с этой задачей?

Борут Крашевец: Ну, русскую классику мы все-таки немножко знаем. Она давно стала достоянием всего мира. Маканинский "Андеграунд" - это, на мой взгляд, лучший текст русской литературы 90-х годов. Он долгое время был моей настольной книгой. Поэтому я и взялся за перевод. Цитатность в "Андеграунде" сама по себе не представляет проблем для перевода, она либо носит довольно декоративный характер в начале глав, либо диалог с классикой ведется автором вполне откровенно. Хотя имеются, конечно, и спрятанные цитаты. "Андеграунд" сложен для перевода по другим, чисто стилистическим причинам - оборванность и недосказанность фраз, их ритм и очень большая экспрессивность. Я его переводил примерно год. "Братьев Карамазовых", например, я также переводил примерно год, хотя этот роман в два раза длиннее.

А Пелевин с его "Чапаевым и Пустотой"? Когда вышел этот роман, я написал, что ни один нормальный человек этот роман не поймет. Или его же "Шлем ужаса" и "Священная книга оборотня"... Там же черт ногу сломит! Вас принципиально тянет к сложным переводам?

Борут Крашевец: "Чапаева" мне в 1997-м, кажется, году подарила одна русская знакомая. Я его в течение года прочитал 3 или 4 раза. Видимо, я в нем все-таки что-то понял и вскоре стал переводить. Это был мой первый перевод. Я решил, что текст в достаточной степени пробивной и что я смогу найти для него издателя. Я долго мучился с ним, особенно с восьмой главой - с бандитским арго, который в словенском языке плохо развит. В конце концов, перевод вышел, и мне дали за него приз "Лучший молодой переводчик". А за перевод "Священной книги оборотня" мне в этом году дали приз имени Антона Совре (главный наш приз для переводчиков). Сложность Пелевина - это в первую очередь "игра слов". Кое-что удается перевести за счет сходства славянских языков, кое-что приходится написать заново или же выкручиваться как-то по-другому, например, вставками. Эффект, конечно, слабее, чем на русском, но что-то сохраняется. У Пелевина в Словении довольно много читателей, особенно среди литераторов в возрасте от 30 до 50 лет. Я бы не сказал, что меня принципиально тянет к сложным текстам. Вот я недавно перевел вашу книгу "Лев Толстой: Бегство из рая". Она легко переводится. Меня тянет к любимым или хотя бы интересным текстам.

Борут, я с изумлением узнал, что вы являетесь еще и фермером! Живете в горах, разводите каких-то кроликов, у вас есть трактор, сами себя и свою семью кормите. Мне трудно представить русского переводчика, который работал бы фермером в деревне! Но в этом есть что-то... Что-то "наше", "толстовское".

Борут Крашевец: Я не совсем фермер. У меня, скорее, подсобное хозяйство. И я легко могу себе представить русского переводчика, который живет в селе и в свободное от основной работы время занимается хозяйством. Я по Интернету много общался с вашими ребятами, которые живут, как я. С тех пор, как появился спутниковый Интернет, многие молодые семьи переехали в села. Контингент в России самый разный - в основном это фрилансеры, как я, но есть и дауншифтеры, выживальщики, полусектанты типа анастасийцев, начинающие фермеры... "В общем-то зеленый, молодой народ", как поется в знаменитой советской песне. Думаю, что и возрождение российского села произойдет по двум причинам: 1) отвращение к городскому образу жизни с его суетой, стрессом и бешеным темпом; 2) благодаря спутниковому Интернету. Меня потянуло на землю, когда мне было лет тридцать. До этого я жил в городе. Когда я женился, я переехал в отцовскую деревню. Обрабатываю примерно гектар. Понемногу продаю урожай городским, но это копейки. Главное - это самообеспечение и здоровая пища. В наше время это более чем актуально.

У вас русская жена, и она из Крыма. Как вы нашли друг друга, если не секрет? И что вы думаете о нынешней ситуации в Крыму? Крым - он наш, ваш? Вы часто бываете с женой в Крыму?

Борут Крашевец: Мы нашли друг друга по Интернету. Для моего поколения это нормально и удобно. Судьбу Крыма должны решать крымчане, судьбу Донбасса - жители Донбасса, а судьбу Каталонии - каталонцы и т. д. Референдум - это самый цивилизованный способ решения таких проблем. Я не вижу альтернатив. Словенцы в начале 90-х на примерно таком же референдуме проголосовали за свою государственность, поэтому народ у нас с пониманием относится к параду референдумов, которые в этом году прошли в Европе и на Украине. В Крым мы ездим регулярно, во время летних каникул, когда жена не работает. Жена с детьми ездят туда на месяц, а я на несколько дней. На дольше у меня из-за хозяйства не получается.

Я легко могу себе представить русского переводчика, который живет в селе

Что вы сейчас переводите?

Борут Крашевец: Я только что закончил перевод двух повестей Льва Толстого "Дьявола" и "Крейцеровой сонаты". Сейчас буду переводить "Униженных и оскорбленных" Достоевского, новый перевод. У нас большой спрос на русскую классику. После "Униженных" буду переводить книгу "Дыхание лирики" - переписку Рильке, Цветаевой и Пастернака.

Литература