В минувшем декабре отметил почтенные девяносто, а до 2010-го все еще работал. Преподавал школьникам-гимназистам военное дело, в последние годы занимался созданием музея старейшей в Санкт-Петербурге гимназии и руководил им. Общий трудовой стаж - без малого 70 лет. И начинался он в блокадном Ленинграде.
- А это еще надо доказать! - где-то вежливо, где-то не очень разворачивали столоначальники ветерана, когда он решил-таки получить медаль "За оборону Ленинграда". Несите справку с синей печатью - тогда, мол, и будем разговаривать…
Вот уж не думал Николай Ефимович, что ему придется в стольких кабинетах давать оправдания, почему не замерз холодной осенью 41-го и не умер голодной зимой 42-го, как умерли его отец, тетя со всей семьей, знакомые и соседи. И разве его в том вина, что какие-то архивы не сохранились, другие куда-то переданы, а там, где они сейчас, кому-то лень оторвать пятую точку от кресла, чтобы достать из шкафа нужную папку, сделать короткую выписку и без проволочек отправить ее по назначению?!
Из блокадников - в саперы
Войну Воробьев встретил в Ленинграде. И поначалу, вместе с одноклассниками и друзьями, помогал на строительстве оборонительных укреплений - вопреки ожиданиям, занятия в школе так и не начались. А в октябре, в неполные семнадцать лет, пошел работать на оборонный завод. В документах он числился как "почтовый ящик №438". Оформили учеником токаря.
Продовольственная карточка "рабочая", а это в той ситуации значило многое, если не все. На заводе уже работали отец и старшая сестра Валя. Сначала точил головки к снарядам. Затем перевели на шлифовку снарядных корпусов, потом - в охрану завода…
Кольцо блокады тем временем сомкнулось, пайки с каждым днем уменьшались, люди начали умирать от голода. У отца развилась дистрофия, и Коля Воробьев уже едва выдерживал на ногах рабочую смену. Случился один голодный обморок, другой...
Юного комсомольца спасла двоюродная сестра Лида. Видя, что парень буквально умирает, она обратилась к директору с просьбой выписать Воробьеву больничный. Может две, а может три недели Николай провалялся на койке в заводском стационаре - все было как в тумане. Но когда вернулся на завод, директор распорядился: "В эвакуацию". Первого апреля 1942 года Николай вместе с Лидой и матерью - единственными, кто выжил из их большой семьи, покинули город.
На весну, лето и осень 42-го приютили родственники в деревне под Ярославлем. Понемногу встал на ноги и работал в колхозе наравне со взрослыми. В декабре, как только исполнилось восемнадцать, Николая призвали в армию. Три месяца учебы в запасном полку и - на тот самый 3-й Украинский фронт, в саперный батальон 27-й гвардейской стрелковой дивизии.
На войне, считает Николай Ефимович, ему повезло. Потому что попал не в пехоту, а в саперы, да притом во взвод инженерной разведки. Но ползать на "нейтралку" для разминирования проходов той же пехоте и ставить свои мины, наводить переправы под пулеметным огнем и бомбежкой, вести паром и шлюпки к неприятельскому берегу в кромешной темноте - все это было…
А первый день августа 44-го стал для гвардии ефрейтора Воробьева, как потом оказалось, последним днем войны. С переправы на Висле, где создавался Магнушевский плацдарм, сапера вызвали в штаб батальона и отправили в тыл - учиться на офицера. Война закончилась раньше, чем Воробьев и его товарищи-курсанты получили лейтенантские погоны.
Все, что было в послевоенной биографии фронтовика, заслуживает отдельного рассказа. Отметим лишь, что Николай Воробьев закончил военную академию и нашел себя в преподавательской работе - обучал первые расчеты советских ракетчиков и вместе с ними постигал новую технику, поступающую в войска. Часто бывал на испытательных полигонах, а главный маршал артиллерии Неделин лично благодарил его за службу.
Десять справок на одну медаль
После выхода в запас полковник Воробьев оставаться без дела не мог и пошел работать в школу. Фронтовых и послевоенных наград на его офицерском кителе сразу и не пересчитать. Но медали "За оборону Ленинграда" среди них нет. А между тем учрежденная в конце 1942 года, она предназначалась и тем, кто оборонял город с оружием в руках, и тем, кто работал на его предприятиях.
В первые годы после войны награждения проходили массово: профсоюзы подавали списки, работникам вручались медали. До 1985 года награду получили свыше 1 миллиона 470 тысяч человек. Николая Ефимовича Воробьева среди таких награжденных не было. Ветеран знал, что ему положена медаль, да как-то стеснялся спросить. Все надеялся, что исследует кто-нибудь архивы, вспомнит про 16-летнего пацана, который жизнь готов был отдать у станка.
Но годы шли, о Воробьеве так и не вспомнили. В декабре 2013 года он решил сам поинтересоваться, что да как. Написал письмо в Смольный, а ему в ответ: "Вам награда не положена". И это, признается ветеран, задело за живое. Работал в осажденном городе, воевал, снова работал - и "не положено"?
В городской администрации, в наградном отделе, ему сообщили, что для получения медали он должен представить доказательства своей работы на заводе в период блокады. Вроде бы логично. Перечить ветеран не стал - поехал на завод. Предприятие к тому времени пережило не одну организацию, архивы бесконечно перевозились и в итоге потерялись. Правда, удалось найти зарплатные ведомости за нужный период. А это уже доказательство.
Николай Ефимович снова звонит в Смольный: есть документ. "Присылайте". Отправил он копию справки заказным письмом и стал ждать. Но вместо медали пришло письмо, что с документами у него все в порядке, а ходатайство о награждении должен отправить сам завод. Причем бумаги следует отправить не в Смольный, а в районную администрацию, которая сама после проверки пересылает бумаги в город. Снова поехал Николай Ефимович на предприятие. А там с него трудовую книжку требуют.
- Так не было у меня в войну трудовой книжки, - кипятится пенсионер.
Архивистки подумали и сказали, что обойдутся без копии трудовой. Только пенсионер дух перевел, как с него уже другую бумагу требуют - о том, что ранее Воробьев Н. Е. не получал медали "За оборону Ленинграда".
Николай Ефимович аж за сердце схватился - где же выправить такую справку? Оказывается, выдают ее только в центральном архиве. Но сотрудницы завода вдруг смилостивились: ладно, мол, сами запрос сделаем…
Четыре месяца ушло на сбор бумажек, после чего Воробьева обнадежили: документы в порядке, подождите некоторое время - будет торжественное награждение.
А в декабре 2014-го Николаю Ефимовичу - девяносто. Возраст нешуточный, каждый день в цене. Вот и сын уже интересуется: "Ну и где обещанная медаль?"
Собрался с духом и еще раз набирает известный телефон в Смольном. Ему в ответ: "Документы ваши не поступали". Как так? Давай искать следы в администрации Выборгского района. Но там от ветерана отмахнулись - на носу были новогодние праздники, исполнители уже все разлетелись, бумаг не нашли.
Поехал Воробьев снова на завод. А там юлить не стали и прямо говорят: все нужные бумаги переслали в администрацию еще в феврале 2014-го.
После новогодних каникул нашлись-таки и документы, и та дама в администрации Выборгского района, которая попросту "забыла их отправить". Думаете, извинились перед 90-летним фронтовиком? Как бы не так! Словно в отместку за настойчивость с блокадника потребовали еще одну иезуитскую справку - сколько дней он находился в заводском стационаре, где его спасали от истощения зимой 42-го…
Только на днях, как нам стало известно, требуемые документы в полном объеме поступили в Смольный. Теперь их должен подписать губернатор. А уж затем, по процедуре, весь пакет отправится в Москву. И сам Николай Ефимович, и его сын Андрей Николаевич, написавший об этом случае в "РГ", задаются вопросом: неужели бюрократическая улитка и к 70-летию Победы не поспеет?
Великая Отечественная война"Обеспечь, раз я достоин!"
Воробьев, как и легендарный Теркин из поэмы Твардовского, не падок до наград. Но с войны еще запомнил крылатые слова:
"Не загадывая вдаль,
Так скажу: зачем мне орден?
Я согласен на медаль.
На медаль, и то не к спеху -
Вот закончили ли б войну,
Вот бы в отпуск я поехал
На родную сторону…"
В администрации Выборгского района Твардовского, видимо, не читали. Или просто не любят. А вот специалист наградного отдела в Смольном Елена Багот уверила корреспондента "РГ", что у них документы не затеряются. Все бумаги уже проверены, претензий к ним нет, вопрос о награждении, по ее словам, решен положительно. Осталось только получить подпись губернатора. А то, что пенсионер испытывал такие затруднения с получением документов, Багот объяснила состоянием самих архивов. Многие бумаги были утеряны и доказательства участия человека в обороне города, увы, найти сложно. А без подтверждения медаль не выдается.
В общественной организации "Жители блокадного Ленинграда" нам подтвердили, что процедура получения наград сейчас значительно усложнилась. Есть, оказывается, и другой важный нюанс. Пенсионер вынужден был сам проходить через все инстанции, потому что не состоит в общественной ветеранской организации. Принять Воробьева в свои ряды они готовы хоть сейчас. И если он получит отказ уже находясь в составе объединения, ему не придется самому обивать пороги чиновничьих кабинетов - на помощь придут штатные юристы.
Однако закона, обязывающего всех ветеранов состоять в общественной организации, нет. И те, кто по каким-то причинам в объединения не вошел, оказываются перед бюрократической машиной абсолютно беззащитными. Всезнающие юристы и штатные консультанты выпавшему из обоймы фронтовику и блокаднику без команды помочь не желают.
"РГ" оповестила о сложившейся ситуации городскую комиссию по делам ветеранов Законодательного собрания Петербурга. Там пообещали взять дело Воробьева под контроль. А мы проследим за развитием событий.
P.S.
Судя по письмам, которые приходят в редакцию "Российской газеты", Николай Ефимович Воробьев не одинок в своих обидах и беспокойных хлопотах. Особенно поражают факты, когда связанные с наградным делом чиновники отказываются выполнять вступившие в силу решения суда, как это происходит, например, в случае со Смирновым А. Ф. из подмосковной Балашихи. Казалось бы - все, точка в разбирательствах по его делу поставлена, есть абсолютно законное основание без промедления выдать престарелому человеку заслуженную награду, пожелать здоровья и душевного спокойствия в оставшиеся годы. Нет! К делу подключают высокооплачиваемых юристов, и те обжалуют судебные решения, запуская судебную волокиту на второй и третий круг…
Помилуйте, граждане. Эту бы показную принципиальность да в мирных целях!