Андрей Леонидович, сейчас для профсоюзов горячая пора по сравнению с "тучными" годами?
Андрей Ветлужских: По-настоящему спокойные для работников времена, пожалуй, были только до 90-х годов прошлого века. С тех пор пошла череда кризисов: 1991-1994 годы, 1998-й, 2009-й. Именно тогда, в 2009 году, многие предприятия, особо не афишируя, перешли на новую для России модель работы с персоналом. Раньше заводы держали такой штат, какой им был нужен при полном портфеле заказов. На сдельной работе при меньшей загрузке у работников просто сокращалась зарплата. Но в конце нулевых стали применять другую технологию: увольнять рабочих при уменьшении загрузки и набирать - при увеличении. Практически на всех предприятиях и организациях пошли небольшие, но постоянные сокращения.
Параллельно работодатели приняли фактически предкризисный пакет мер: начали поджимать социальные гарантии в коллективных договорах, сокращать размеры материальной помощи, отказываться от обучения за счет предприятия и так далее. Особенно эта тенденция стала заметна в прошлом году: в колдоговорах на 2015 год сплошь и рядом встречается фраза "при наличии финансовых возможностей".
Вторая часть этого пакета - прекращение приема новых работников. Третья - выдавливание пенсионеров. Все эти процессы идут с 2009 года на фоне ожиданий пресловутой второй волны кризиса. И промышленники, и бюджетная сфера за это время "ужались" серьезно. Тут я подхожу к ответу на ваш вопрос: нет, количество жалоб на несправедливое отношение работодателей не растет. Но мы чувствуем напряженность, поэтому профсоюзные "войска" из юристов и специалистов по охране труда приведены в боевую готовность, создан штаб, мы входим в антикризисную комиссию при правительстве области и влияем на создание и применение соответствующих инструментов.
Каких? Как профсоюзы строят работу с проблемными предприятиями?
Андрей Ветлужских: Мы настаиваем на том, что социальная ответственность бизнеса даже в кризис не отменяется. Предположим, руководство предприятия заявляет о намерении сократить людей из-за экономических проблем. Мы говорим: сначала докажите, что проблемы действительно есть, покажите, что собираетесь делать для их решения - во что хотите, например, дополнительно инвестировать, а где сэкономить, как собираетесь искать новые заказы или покупателей. И, если компания идет навстречу профсоюзам, профсоюзы пытаются ей помочь. Например, железнодорожники хотят тарифы повысить, а предприятие, чью продукцию они перевозят, надеется их для себя снизить. И там, и там действует профсоюзная организация, поэтому мы пытаемся урегулировать подобные вопросы в режиме "ручного управления": через правительство помочь со сбытом, предлагаем предприятиям не сокращать работников, а оформлять простой и выплачивать работникам две трети от средней зарплаты (квалифицируя, согласно Трудовому кодексу РФ, как простой по вине работодателя, ведь бизнес получает прибыль, а значит, дол-жен быть готов к соответствующим рискам), организовывать переобучение, общественные работы и т.д. Инструментов довольно много.
А если бизнес навстречу не идет?
Андрей Ветлужских: На этот случай у нас имеются соглашения с прокуратурой, Государственной инспекцией труда, Пенсионным фондом. Если надо, можем и надавить на предприятие: инициируем проверки. Кстати, в прошлый кризис около десятка директоров были сняты с должностей разными способами: через обращения к собственникам, в правоохранительные органы или дисквалификацию в судебном порядке.
Хочу отметить, что много предприятий на антикризисную комиссию правительства области вызывается именно по предложениям профсоюзов. Мы по собственным каналам получаем информацию о том, где появились проблемы, и настаиваем на рассмотрении ситуации в соответствующих инстанциях.
Это если на заводе есть профсоюз. Но вот, скажем, не так давно прошла забастовка на одном из предприятий в городе Березовском, о проблемах которого, оказывается, никто не знал, потому что там нет своей организации...
Андрей Ветлужских: Да, такие компании находятся вне нашего поля зрения: не вступаешь в профсоюз, значит, будь готов к тому, что защищать права придется самому: изучать законы, идти в суд, вступать в переговоры с работодателем и т.д. Или вступай в профсоюз, создавай организацию и используй профсоюзные инструменты защиты.
Много ли сегодня создается новых профсоюзных организаций?
Андрей Ветлужских: В прошлый кризис подобных примеров было немало, к нам обращались даже представители СМИ Свердловской области. Сейчас пока активность средняя - это подтверждает, что текущая ситуация относительно стабильная. В 2009 году, в самый пик кризиса, вакансий было в четыре раза меньше, чем безработных. По словам тогдашнего губернатора Эдуарда Росселя, в той или иной мере пострадали (сокращения, простои, отпуска без содержания) около 200 тысяч человек.
Сегодня наш предварительный прогноз - половина предприятий Свердловской области будет чувствовать себя относительно нормально (насколько это возможно в глобальный кризис). Это металлургия, которая выиграла от роста доллара, оборонка, которую кормит госзаказ, и бюджетная сфера, защищенная указами президента. В этих отраслях занято около 700 тысяч человек из 1,5 миллиона работающих на Среднем Урале. А вот в остальных отраслях уже нередки простои. Это машиностроение и вообще все обрабатывающие производства, а также малый и средний бизнес.
Из полутора миллиона трудящихся сколько состоят в профсоюзе?
Андрей Ветлужских: 750 тысяч. Если на предприятии создана организация, в нее, как правило, входят 75-90 процентов сотрудников. Это касается крупных заводов и бюджетных организаций, однако в малом и среднем бизнесе профсоюзная активность крайне мала. Такая же картина во всем мире: люди создают профсоюзную организацию, если в фирме числятся хотя бы 50-100 работников. В меньших организациях наблюдается сильное противодействие работодателя, и у небольшой группы работников обычно не хватает решимости ему противостоять. Это, конечно, негативно сказывается на гарантиях соблюдения трудовых прав.
Поэтому малый бизнес остается в зоне риска: в большей степени его работники не попадают в нашу статистику (хотя у нас в составе федерации есть областная организация профсоюза работников малого и среднего бизнеса) и о проблемах в этой сфере мы можем судить лишь по косвенным признакам, например, если за работника перестали делать отчисления в Пенсионный фонд, значит, возможно, он уволен или его зарплата стала выплачиваться "в конверте".
Но и то при условии, что он ранее был оформлен официально, чего часто не бывает.
Андрей Ветлужских: Да. И это действительно серьезная проблема. Вице-премьер Ольга Голодец недавно заявила, что 20 миллионов работающих в стране официально нетрудоустроены - это около трети экономически активного населения! Честно говоря, такая большая цифра, что даже не верится. У нас занята в малом и среднем бизнесе как раз треть - многие все же оформлены хотя бы на минимальную зарплату.
Конечно, не весь этот сектор "серый". Например, в екатеринбургских торговых сетях, в том числе транснациональных, действует наша членская организация "Торговое единство": кто захотел, в нее вошел, и из магазина стало уже непросто уволить сотрудника. При таких попытках к работодателю приходит профсоюзный лидер (не сотрудник магазина, потому не зависящий от руководства) и начинает вести переговоры. Причем за весь коллектив, а не только за единственного члена профсоюзной организации. У нас идут десятки процессов по нарушениям трудовых прав, и мы доказываем в суде право работника, например, на социальные гарантии, в том числе компенсации за вредные и опасные условия труда.
Андрей Леонидович, как сегодня обстоят дела с безопасностью труда на предприятиях области? Есть ли в этой сфере разногласия с работодателями?
Андрей Ветлужских: Сокращение затрат на охрану труда, спецодежду и прочее - это еще одна составляющая кризисного пакета предприятий, о котором я упоминал. Многие пытаются на этом экономить. Но в уральской промышленности около половины рабочих мест - вредные и опасные. В металлургии и строительстве - до 70 процентов. Поэтому мы традиционно много внимания уделяем этому вопросу, в области работают около 12 тысяч общественных профсоюзных уполномоченных по охране труда, и наша задача - добиться, чтобы в каждой рабочей смене был такой инспектор. Это заставит бизнес серьезней относиться к обеспечению безопасности.
Кроме того, мы настаиваем на включении в соглашение с объединением работодателей пункта о том, чтобы работодатель при несчастном случае со смертельным исходом, помимо положенной по закону компенсации, выплачивал семье за свой счет еще миллион рублей, а при тяжелой травме - 500 тысяч. Но пока работодатели не согласились на эти условия. В очередное областное трехстороннее соглашение на 2015-2017 годы, подписанное в конце января, вошла лишь фраза о том, что при несчастном случае со смертельным исходом "суммы компенсации устанавливаются коллективным договором".
Тем не менее соглашение впервые за несколько лет было подписано без протокола разногласий…
Андрей Ветлужских: Мы настаивали, и в итоге работодатели и правительство подписались под другим нашим требованием: к 2017 году минимальная зарплата в Свердловской области достигнет размера прожиточного минимума. Для нас это ключевой вопрос, мы бились за него 25 лет, с 1991 года. По России пока не определена дата, когда сравняются эти два показателя. Трудящиеся Среднего Урала в этом плане будут лучше защищены, чем остальные россияне, поэтому мы сняли ряд других наших требований по тексту соглашения, перенеся их обсуждение на заседания трехсторонней комиссии по регулированию социально-трудовых отношений.
Сегодня на рынке труда наблюдаются разнонаправленные тенденции. С одной стороны, введение патентной системы упростило трудоустройство мигрантов, с другой - упавший по отношению к доллару рубль и новые требования сдавать экзамены по русскому языку, истории и основам права приводят к некоторому оттоку иностранцев. Как вы оцениваете ситуацию?
Андрей Ветлужских: Россия - единственная страна, имеющая много соседей с более низким уровнем жизни, откуда люди могут въезжать к нам без виз и устраиваться на работу. Такого давления на рынок труда нет нигде в мире. Поэтому мы призываем не расслабляться в связи с уменьшением количества мигрантов - это временно. Они адаптируются к новой системе, как это уже бывало не раз, и произойдет разбалансировка рынка труда.
Любая страна защищает свой рынок труда, определяя, сколько иностранных рабочих рук требуется в тех или иных отраслях. Отмененная система квот служила инструментом тонкой настройки экономики. Сегодня введена грубая настройка - патентная система: любой житель безвизовой страны может купить патент и работать в России. В Москве поступили разумно: там ввели ограничитель в виде относительно высокой цены патента - 4000 рублей. В Свердловской области она гораздо ниже - 2400. Доступность патента делает наш рынок уязвимым. Конкурентное преимущество мигрантов в том, что они готовы работать за меньшие деньги и в худших условиях, чем россияне. К примеру, за 7000 рублей по конкретной профессии на конкретной территории. И бизнесу это выгодно. В итоге рынок труда в этом месте обрушивается до семи тысяч. Мы считаем, что должна быть какая-то дополнительная планка, отсечка. Например, не принимать мигрантов в некоторые отрасли или зафиксировать зарплату, на которую можно принять иностранца - не ниже средней по отрасли. Плюс предприятие, которое его нанимает, должно быть чистым с точки зрения налоговой службы и госинспекции труда.
В этом плане интересен опыт Японии. Там установлена высокая минимальная зарплата, которую бизнесмен должен платить иностранному работнику. За такие деньги, понятно, не наймешь ни дворника, ни водителя, ни штукатура - берут своих. А вот квалифицированного врача или топ-менеджера - пожалуйста. Это и есть установленный государством ограничитель для рынка труда.
Но ведь регион может поднять стоимость патента?
Андрей Ветлужских: В принципе, да. Но в законе зафиксировано, что стоимость патента должна коррелироваться с суммой подоходного налога со средней для региона зарплаты. И если поднять цену патента, то могут возникнуть обращения в прокуратуру и суд. Как они отреагируют, неясно. Однако мы ведем переговоры с региональным правительством. Пока решено, что стоимость патента останется неизменной в течение первого квартала, а после будем наблюдать за ситуацией на рынке труда.
Вы являетесь руководителем исполкома движения "В защиту человека труда". Чего удалось добиться за время его существования? Как думаете, удалось склонить общественное сознание в пользу рабочего класса?
Андрей Ветлужских: Роль движения отлична от роли профсоюза. Профсоюзные организации уже 110 лет решают практические задачи по контролю за соблюдением трудового законодательства и отстаиванию прав людей, когда таковые нарушаются. У движения же задачи в основном общественно-политические, его базовые лозунги: "Человек труда - это звучит гордо!" и "Нам до всего есть дело!". Что, кстати, становится одним из трендов государственной идеологии: введено звание Героя Труда России, широко и с мощной поддержкой СМИ проводятся конкурсы профмастерства, слеты трудовых династий, фестивали рабочей песни, снимаются новые фильмы про трудящихся, приемы рабочих ведут президент и губернаторы. С 2016 года движение планирует сначала на Урале, а потом, возможно, и в Кремле вручать премии за лучшие в России проекты, поднимающие в обществе престиж человека труда. Это будет что-то вроде трудового "Оскара". И в этих вопросах, мне кажется, движение уже сейчас играет заметную роль, особенно на Урале.