Всему свое время, всему свое место. Для Slowdive эта жестокая аксиома когда-то стала приговором. В середине девяностых они были лучом света в темном царстве британской "альтернативы", но рынок диктовал свои условия. Группе, которую спустя время официально признали великой и влиятельной, не удалось заявить о себе во всеуслышание: ее тихий, нежный голос не смог противопоставить что-либо наглому воплю с пролетарским акцентом. Воплю из луженой глотки дерзкого новичка по прозвищу "брит-поп". Для англичан, прикормленных хитовостью и свойским поведением новых рок-коллективов, Slowdive - мечтательные, сюрреалистичные, глядящие куда-то ввысь - стали путешественниками во времени из позавчерашнего дня. И были вынуждены списать себя в тираж - разошлись, кто куда, оставив в архивах лишь три альбома.
Но какие это альбомы! Стоило волне кричащих банд-однодневок слегка схлынуть с авансцены Туманного Альбиона, как о Slowdive заговорили в самых восторженных выражениях. Их гитарный звук называли эталонным, песни с пластинок Just for a Day и Souvlaki - гениальными. Примером для подражания стал даже их имидж флегматичных ребят с отрешенными лицами, уставившихся в огромные педалборды. О последних - подробнее. Если другие титаны шугейза (от английского shoegazing - "смотреть на туфли", то бишь на педали гитарных "примочек") - Sonic Youth или My Bloody Valentine - были куда больше заинтересованы в создании эффекта ремонта в соседней квартире на фоне пения, то Slowdive никогда не гнались за шумом ради шума. Их нойз - это, скорее, песнь воннегутовских гармониумов, тягучие звуки далекого космоса, тепло иных миров. Даже в самые отчаянные моменты своей дискографии - такие, как тревожный боевик When the Sun Hits или минорная Spanish Air - рэдингские кудесники ухитрялись звучать умиротворяюще. Что уж говорить о балладах, переливающихся сотнями звуков и гитарных гармоний, мягкой психоделией и картинами путешествия к Солнцу.
Однако все это - о нынешнем признании. В позапрошлом десятилетии хозяева студий звукозаписи смотрели на музыкантов под другим углом - и видели в них лишь убыточное предприятие. Им удалось прописаться на крупнейшем рекорд-лейбле Creation, но лишь для того, чтобы постоянно выслушивать слова критики и откровенные придирки. В те годы коммерческий успех сопутствовал Oasis и преобразившимся Pulp; помочь Slowdive вызвался Брайан Ино, но даже его вмешательство и соавторство в паре композиций не дало нужных плодов. В конце концов, лидеры группы - Нил Халстед и Рейчел Госвелл - пошли на по-своему смелый шаг. Записали диск под названием Pygmalion - уже не столько дрим-поп и шугейзинг, сколько минималистичный эмбиент. Музыка получилась замечательной во всех отношениях (и узнаваемой, несмотря на достаточно радикальную смену стиля), но снова оказалась невостребованной. В 1995-м году - спустя неделю после релиза альбома - Slowdive мирно распались.
Воссоединения пришлось ждать без малого двадцать лет. И случилось оно, лишь когда поклонникам группы - а их в наши дни, разумеется, гораздо больше, чем прежде - стало совершенно невмоготу ждать. Ведь нынешний shoegazing являет собой, в общем-то, жалкое зрелище. Новые громкие - скажем, A Place To Bury Strangers или 2:54 - достаточно быстро превратились в памятник самим себе и неимоверной скуке. Новые тихие (Puro Instinct и иже с ними) и раньше не заслуживали пристального внимания. Возвращение Slowdive в таких условиях - настоящий бальзам на душу тысячам меломанов. Халстед, Госвелл и все остальные - в отличной форме. И убедиться в этом можно будет уже в этом году, через каких-то пару месяцев.