Речь идет о признании человека недееспособным вследствие обнаруженного экспертами-психиатрами заболевания, что в свою очередь влечет за собой аннулирование дарственных, завещаний и договоров купли-продажи. При этом признание психически нездоровым происходит уже после смерти "больного", который при жизни был в здравом уме и твердой памяти и на учете в психдиспансере не состоял.
История процесса в Люблинском суде очень похожа на многие аналогичные дела, которые касаются наследства. В обычной московской семье - муж и жена - умирала супруга. Детей у них не было, и в завещании женщина указала наследницей на долю в кооперативной квартире, купленной мужем, свою престарелую мать. Муж, овдовев, не стал оспаривать завещание и не претендовал на свою часть доли от половины доли жены. Теща в ответ завещала ему все свое имущество.
Спустя время пожилая женщина попросила устроить ее в дом ветеранов. Зять просьбу выполнил и параллельно выкупил половину доли в своей квартире. В августе 2013 года 82-летняя женщина скоропостижно скончалась.
А через полгода неожиданно появляются наследники на имущество умершей бабушки: несовершеннолетняя внучка 1998 года рождения и 20-летний внук. Они, люди небедные, решили получить еще и квартиру дяди, с которым виделись буквально несколько раз. Надо сказать, что и умершая бабушка с внуками при жизни отказывалась общаться.
На суде свидетели - руководство дома ветеранов, врачи, риелторы давали показания о полной вменяемости умершей, ее активной жизненной позиции вплоть до момента смерти. Риелторы заявили об отсутствии проблем с психикой и в том числе во время подписания завещания и договора купли-продажи. В суде было заявлено о том, что внуки никогда не были на иждивении бабки, а тем более дяди, на чью единственную жилплощадь они претендовали.
Однако судья Люблинского суда Кулаш Даулетбаева признала сделку купли-продажи недействительной и присудила половину квартиры племянникам. Все это на основании посмертной психиатрической экспертизы, которая, что интересно, признала пенсионерку здоровой во время подписания завещания, но уже абсолютно слабоумной в момент, когда она подписывала договор купли-продажи. Суд почему-то не вызвал нотариусов, которые в такой ситуации несут полную ответственность за подписанные документы.
Забыла судья и о завещании, которое не было никем оспорено. То есть, по сути, завещание для суда утратило свою роль правоустанавливающего документа в споре о распределении новой для всех наследников части наследственной массы.
Еще лет десять назад признание судом гражданина после его смерти недееспособным душевнобольным было бы чем-то из ряда вон выходящим. Как заявила корреспонденту "РГ" заслуженная судья с почти сорокалетним стажем - такого не могло быть в принципе. Но времена изменились. Сегодня подобные вердикты стали фактически рутинным делом.
Впервые с подобным казусом пришлось столкнуться в Подмосковье, где суд умудрился спустя больше десяти лет после смерти сельского учителя признать его ненормальным по требованиям дальней родни, недовольной завещанием. В итоге старик, до последних дней работавший и сохранявший абсолютно трезвый ум, по словам его учеников, среди которых немало врачей, стал посмертно психически больным по решению суда.
Учеников в суд почему-то не пригласили. И главное, на судебное заседание (так же как и в случае с Люблинским судом) не был вызван нотариус.
Cпециальной статистики - сколько завещаний признается недействительными по решению судов и какое количество умерших наследодателей уже после своей кончины признаются неадекватными, не существует.
Но нет никаких сомнений, что если бы вдруг появилась подобная цифра, то она была бы весьма показательной. Вероятно, для того,чтобы представить уже сложившуюся в настоящее время картину, провести подобный анализ было бы нелишне.
Вот тогда-то и встал бы вопрос - а почему такое огромное число граждан оказались больными только после смерти и исключительно по решениям судов.
Судьи в частных беседах признают - сегодня требование о признании наследодателя после его похорон сумасшедшим стало фактически единственным основанием для опротестования завещания. Сейчас в Интернете легко можно найти объявление с предложением услуг по оспариванию завещания именно путем признания умершего наследодателя недееспособным. И единственный способ борьбы с этим - безусловное требование присутствия на процессе нотариуса.
Павел Крашенинников, председатель Комитета Госдумы по законодательству:
В данном случае мы говорим о презумпции правильности нотариальных действий. Нотариат - это орган бесспорной юрисдикции. Нотариально заверенное завещание - это документ, который исполнен на очень высоком уровне и на котором нотариус не просто ставит гербовую печать, он выступает как законный представитель государства. И уж сто процентов, если идет спор в суде, нужно вызывать нотариуса.
Когда на суд по наследственным делам не вызывают нотариуса - это совершенно неправильно. Значит, есть большие проблемы у этого процесса и у этого судьи. Надо с этим разбираться.