С обозревателем "СОЮЗа" Евгения Павловна говорила о том, что считает в своей жизни главным.
Воспитующая спина
- Я очень многое взяла из семьи. От наших с Юрой Вяземским родителей, бабушек и дедушек. Наши родители были талантливы в своих профессиях, были людьми сильными, волевыми и цельными.
Папа был очень сосредоточен на своем деле, он нас до определенного возраста не очень-то и замечал, очень приблизительно знал, сколько нам с Юрой лет и где находится школа. Он приходил поздно и сразу садился за стол: сколько я себя помню, он работал, писал свои книги, и это вызывало чувство такого уважения, что он мог ничего не говорить, но примером был абсолютным. Одно из первых воспоминаний моего детства - это спина папы, сидящего за столом. Эта спина нас воспитывала.
Игры под музыку
- В детстве я всегда быстро и легко начинала плакать, была отзывчива на беды окружающих, а в актерской профессии едва ли не самое главное качество - это способность чувствовать чужую боль как свою. Без оголенности, тонкокожести тут очень трудно, так что если у меня и были какие-то актерские задатки, то это прежде всего повышенная чувствительность. Однажды в школе на уроке литературы нам показывали фильм про "Муму". После чего все пошли на математику, а меня в сопровождении учителя отправили домой: я не то что не могла уже решать задачи - я не знала, как жить дальше!
Моим первым режиссером, еще в детстве, был Юра. Мы оба учились в музыкальной школе, и он ставил дома оперы, балеты, в которых у меня были сольные номера с хореографией. Все наши игры проходили под музыку, а несколько классических опер мы с ним просто знали наизусть. И выступали с этим репертуаром дома перед родителями и у них на работе, перед соседями на даче. Потом, уже студентом, Юра немного научил меня играть на гитаре, и мы с ним уже выступали с английскими песенками. Так что, в отличие от многих будущих артистов, я ни в какой самодеятельности не участвовала, выступала только с ним.
А профессия, признаюсь, возникла случайно - я собиралась в педагогический, год занималась с репетиторами, но папа, профессор-нейрофизиолог, так интересно рассказывал про свои лекции в Школе-студии МХАТ...
"...А теперь Женя нам попоет"
- Если бы не Юрий Васильевич Катин-Ярцев, что-то такое во мне увидевший и взявший на свой курс, то меня бы выгнали из Щукинского училища очень быстро. Но весь первый семестр у меня был такой "зажим", я так всех стеснялась! Показываем этюд: дают тему, вверх сразу несколько рук, а я смотрю на них с ужасом и думаю - неужели ребята и вправду хотят что-то показать, неужели они знают, что делать? Я же сижу, не могу себя заставить выйти перед всеми. Юрий Васильевич, видя это, просил меня приносить гитару. И все делали этюды, а потом он говорил: "Ну, а теперь Женя нам попоет". Петь я не боялась.
К концу семестра у меня не было ни одного этюда на зачет, и даже Катин-Ярцев говорил, что если я себя не преодолею, то дальше будет совсем трудно. А по весне вдруг что-то стало открываться, или количество в качество перешло, или моя чувствительность нашла, наконец, себе применение.
Внутри сферы
- Ну почему же люди не ходят в театр?! Почему они так себя обкрадывают?! Ведь это такая фантастическая составляющая нашего существования, жизнь, которая рождается и умирает в один вечер! Вот и вы говорите, что меня помнят только по ролям в "Афоне", "В бой идут одни "старики" и "Обыкновенном чуде". Впрочем, расстраиваться нечего: спасибо и за это, о многих замечательных актерах, занимающихся только театром, и вовсе не знают ничего.
Безусловно, я свои ранние фильмы вспоминаю с огромной благодарностью. Началось все с Леонида Быкова, с картины "В бой идут одни "старики", и это было сказочно, на съемках была одна семья, и мне казалось, что в кино бывает только так, а потом выяснилось, что так почти не бывает и это просто был подарок судьбы.
К 25 годам мой стаж в кино составлял уже семь лет, потом было время, когда меня вообще не снимали, а потом случился следующий подарок, который мне на 50-летие сделал мой муж Андрей Эшпай, - фильм.
"Многоточие"
В кино я почти никогда не получала удовольствия от процесса, мне нравилось общаться с людьми, творческий процесс я всегда больше ценила в театре. А Андрей создает на площадке некую сферу, внутри которой очень хочется быть, он постоянно в поиске, терпеть не может заготовок. Помните, в "Многоточии" героиня играет в футбол в мастерской? Сцены не было в сценарии, но вдруг возникла идея этого футбола в красном платье, в пыли по щиколотку, я все пыталась длинным носком туфли попасть по мячу... Отсняли массу дублей, и в результате вышла одна из лучших сцен фильма.
Взгляд в пропасть
- "Женя, у вас нет ни красоты, ни темперамента, ни голоса, ни многого другого, но у вас есть воля!" - так однажды мне сказал театральный режиссер Александр Вилькин.
Да, я всегда была сильнее своих "юных" героинь и быстро начала тяготиться ими. Надо было двигаться дальше внутри себя.
И я всегда хотела пробовать себя в новом возрасте и в новых характерах, уходить от этих "солнечных девочек", и потому переход на возрастные роли прошел очень легко. Мне было меньше 50, когда мы начали репетировать в Маяковке "Трех высоких женщин" Эдварда Олби, где одной героине за 26, другой за 52 и третьей - за 90. И когда мне досталась 90-летняя, то первое, что я подумала, - как это безумно интересно! Я вряд ли доживу до этих лет, а тут получится посмотреть за горизонт! Эта профессия вообще дает возможность заглядывать в самые разные жизненные впадины, пропасти, котлованы, можно к самому краю подходить и проверять свои ощущения.
Так что только годам к 50 я стала приходить к какому-то внутреннему согласию, а уж в свои 60 - так просто очень хорошо себя ощущаю. И в профессии, и в жизни. Пазл мой начинает собираться.
А красивой я себя, кстати, никогда и не считала, я никогда себе не нравилась, никогда не понимала, откуда зрители запомнили меня как этакую "девочку с косичками" - ведь косичек я никогда не носила! Посмотрев "Афоню", я рыдала рядом с просмотровым залом, Данелия не мог понять, что происходит со мной, - а я просто увидела на экране свою толстую, с маленькими глазками физиономию...
Тоска по большой семье
Когда мы с братом Юрой были детьми, то чувствовали, насколько наше существование в семье важно. В доме был культ детей. Мама знала каждый наш шаг, разделяла все наши радости и горести ежесекундно и воспитала такое же отношение к детям и у нас. Поэтому во мне с детства - тоска по большой семье. Когда мы с Андреем переехали 10 лет назад на новую квартиру, то купили этот стол, он раскрывается вон до той стенки, и я мечтала, что мои и Юрины дочки с мужьями и детьми будут сюда приходить, мы будем собираться большой московской семьей за этим столом. Но все девочки, кроме старшей, Зои Кайдановской, разъехались: Юрины дочки, Настя и Ксюша, живут одна в Англии, другая в Швейцарии, моя Маруся - пианистка, окончила консерваторию и сейчас очень серьезно занимается инструментом в консерватории в датском Орхусе. Нет, конечно, главное, чтоб у них было все хорошо. И у них и вправду все хорошо.
Евгения Павловна, что у вас сейчас в работе?
Евгения Симонова: В кино меня сейчас зовут мало, я снимаюсь в небольших сериалах, часто у Андрея, с которым у меня практически полное совпадение вкусов и интересов. По Первому каналу сейчас только что прошли "Взрослые дочери", народное кино, замечательное по тонкости, у меня там совсем небольшая роль. Только что я снялась у Андрея Соколова в "Памяти осени", и моей партнершей была великая русская актриса Инна Михайловна Чурикова.
А вот в театре мы сейчас приступили к репетициям спектакля по пьесе талантливейшего Марюса Ивашкявичюса "Изгнание" - о Льве Толстом. Кстати, в будущем году исполнится уже 40 лет, как я работаю в театре! Сидели мы тут недавно с Шуриком Лазаревым - с его папой, Александром Сергеевичем, мы столько лет вместе выходили на одну сцену! - и я говорю, что помню его еще Федей Ляминым. Ну, помните, мальчик, которого душат в пьесе "Леди Макбет Мценского уезда"! Так вот, сегодня одна из самых моих любимых партнерш по сцене - Полина Лазарева, дочка Шурика!