Россия до недавнего времени была главным гарантом энергетической безопасности Европы. Что можно сказать о дне сегодняшнем и перспективах?
Алексей Громыко: Действительно, когда есть потребитель, желающий покупать в огромных объемах какую-то продукцию, и есть продавец, который готов ее в таких объемах производить и продавать, - это, казалось бы, идеальная ситуация для того, чтобы образовалась стратегическая связка и все были довольны друг другом. Кроме того, благодаря такому сотрудничеству возникает мультипликативный эффект, который распространяется и на другие сферы. Стороны обретают доверие друг к другу, и стратегическое партнерство становится не декларативным, а реальным. В отношении поставки энергоресурсов Россией, а ранее СССР в Европу, в принципе, ситуация и была именно такой.
В советское время, в годы холодной войны, СССР считался надежным поставщиком и никогда не возникало ситуации энергетической войны между нашей страной и организациями или странами-потребителями на Западе. Как ни парадоксально, напряжение в этой сфере возникло уже после холодной войны.
Конечно, это вызвано прежде всего политическими причинами, но есть и экономические факторы - заинтересованность в Европе как рынке сбыта энергетического сырья со стороны неевропейских поставщиков.
Сейчас Россия и Евросоюз находятся в наиболее конфликтной ситуации в сфере энергопоставок за весь постсоветский период. В некотором смысле это ситуация "идеального шторма". Тут играют свою роль и внутриполитические последствия расширения Евросоюза - стремительного, опережающего в негативном смысле свое время. Одно из них - усиление антироссийских настроений в ЕС.
Есть, разумеется, и экономические причины - следствие кризиса, в котором Европа оказалась с 2008 года. В техническом смысле большинство европейских стран вышли из рецессии, хотя некоторые еще балансируют на грани или до сих пор переживают ее. Но если относиться к понятию кризиса не сугубо технически, ясно, что он продолжается, и в ближайшие годы Европа будет находиться в ситуации стагнации, низкого экономического роста, кризиса на рынке труда. Исходя из всего этого, перспективы сотрудничества России и Евросоюза в энергетической сфере довольно туманны. Но ждать некоего разрыва тоже не приходится.
Наша взаимозависимость слишком глубока. И если даже стороны начнут не на словах, а на деле предпринимать усилия для ее ослабления, на это уйдет немало лет.
Нынешняя напряженность между Россией и ЕС - это не новая реальность, в которой мы будем жить десятилетиями. Скорее это некий зигзаг. И нормализация определенно наступит. Это не означает возвращения к тем же модальностям отношений. Естественно, будет корректировка. Но нормализация, возможно, начнется уже в 2015 и наверняка в 2016 году. В Евросоюзе есть страны, которые пересматривают свое отношение к решениям, принятым по России Брюсселем в прошлом году.
Эти страны Греция, Кипр, Чехия, Австрия, Венгрия?
АГ: Да, плюс надо учитывать сильное сопротивление санкционной политике в Италии и Германии. Бизнес просто возмущен. Ведь энергетическими вопросами, в том числе финансовыми рисками, занимается именно он, а не политики. Государственные структуры могут мешать какое-то время развитию экономических процессов. Но вряд ли можно ожидать, что политический негатив может разрушить до основания отношения, строящиеся на фундаментальных и масштабных интересах.
Есть ли реально некий конфликт между политической и бизнес-элитой Европы по поводу санкций и в целом отношений с Россией?
АГ: Да, можно говорить об этом. Бизнес не стал "воевать" со своими государствами и отказываться выполнять решения правительств. Но это не изменило его стремления отыграть ситуацию назад. Давление с его стороны будет продолжаться. Хотя политика может временно возобладать над деловыми интересами, но экономическая целесообразность рано или поздно возьмет верх.
Возможна ли энергетическая автаркия, независимость Европы? Сланцевая революция, например?
АГ: Гипотетически в нашем мире возможно все, но практически, глядя, как развивается ситуация в последние годы, можно констатировать, что сланцевая революция в Европе не состоялась. Не состоялась она по многим причинам - экономическим, социальным, экологическим. А что касается разведки и открытия новых запасов, то надо понимать: если даже Лондон, например, и стоит на море нефти, представить себе, что крупнейший мегаполис превратится в территорию ее добычи и транспортировки, невозможно.
Разговоры об энергетической автаркии Евросоюза на сегодня не имеют под собой почвы. Скорее мир выйдет на новые источники энергии, чем ЕС сможет воспользоваться еще не открытыми запасами традиционных.
Есть ли тенденция (об этом, например, свидетельствовали муниципальные выборы во Франции) к "поправению" Европы? И что это сулит России?
АГ: В Европе происходит и "поправение", и "полевение". Евросоюз - это сложная конструкция. Это сумма государств, каждое из которых обладает своей собственной партийно-политической системой. Конечно, идет процесс складывания общеевропейской политии, но для того чтобы она по развитости приблизилась к национальным, должны пройти десятилетия.
Нет общей тенденции. Мы наблюдаем разновекторное движение. В Греции, например, произошло не "поправение", а "полевение". Думаю, что и в других странах Европы вслед за Грецией мы увидим в ближайшие годы интересные трансформации в партийно-политических системах. Новые партии, никогда не находившиеся у власти, будут выходить на политическую арену. Это может стать важным фактором и в российской внешней политике.
России в этих условиях для отстаивания своих интересов надо работать не только с партиями первого эшелона, но и с теми, кто может прийти им на смену. Другое дело, что развитие таких отношений надо вести продуманно и аккуратно. Ассоциация с некоторыми силами может принести больше вреда, чем пользы. Тут очень важна экспертная оценка. Но подобная работа необходима, ведь вполне возможно, новые силы будут занимать по отношению к России более конструктивную позицию, чем некоторые ныне правящие.