На самом деле не исполняется. Уже исполнилось. Зощенко родился в августе 1894 года. Но и при жизни писателя, и долгое время после его смерти официальной датой его рождения считалось 10 августа 1895 года.
Настоящую дату рождения Зощенко обнаружил его замечательный исследователь Юрий Томашевский, с которым мне когда-то посчастливилось вместе работать в Литературном институте. Об этом с юмором пишет в мемуарах, опубликованных в журнале "Знамя", сотрудник еще "старой" "Литературной газеты" Владимир Радзишевский. Однажды в начале восьмидесятых годов в "Литературку" прибежал счастливый, с горящими глазами Юрий Томашевский, открывший по метрическим записям истинную дату рождения Зощенко. Стало быть, отмечать его 90-летний юбилей можно было уже в 1984 году. Так и поступили, заодно придумав рубрику "Уточняем дату", которой, вопреки всем газетным правилам, после этого ни разу не воспользовались. Но через год обнаружилась забавная штука. По всем-то справочникам Зощенко родился в 1895 году. А официальные справочники (например, "Краткую литературную энциклопедию") никто ведь не отменял. Публикация в "Литературной газете" не является официальным документом. И в 1985 году юбилей Зощенко отмечали снова. Хотели и в "Литературной газете". Были такие предложения. Но на это тогдашний заместитель главного редактора Евгений Кривицкий остроумно сказал: "Это будет еще смешнее, чем сам Зощенко..."
Говорят, что в гробу Зощенко улыбался, хотя при жизни его почти не видели улыбавшимся. Это, впрочем, стало уже общим местом: самый смешной сатирик был неулыбчивым человеком. В начале первой русско-германской войны он поступил юнкером в Павловское военное училище, где по условиям военного времени прошел ускоренные четырехмесячные курсы. Ушел на фронт прапорщиком. "В ту войну прапорщики жили в среднем не больше двенадцати дней", - писал он в повести "Перед восходом солнца", самой грустной своей книге, и по ее содержанию, и по ее судьбе. В июле 1916 года в районе Сморгони он был отравлен газами, после лечения в госпитале признан больным первой категории, но вернулся на фронт, заслужил пять боевых орденов и порок сердца. Ушел в резерв только в феврале 1917 года.
А после Октябрьской революции герой войны, штабс-капитан, отказавшийся эмигрировать во Францию, работал инструктором по кролиководству.
Но будем справедливы к Советской власти. В 20-30-е годы Зощенко стал одним из самых известных и, в общем, обеспеченных писателей СССР. Ему, как и всей группе "Серапионовы братья", куда он входил, патронировал Горький. Его книги издавались большими тиражами. Как сатирик, он ездил с выступлениями по всей стране. В мемуарах Корнея Чуковского написано, что успех его был невероятен. Он был, что крайне редко случается с писателями, физиономически известен. Поклонницы осаждали его на улицах, и он, чтобы отделаться от них, говорил, что только похож на Зощенко, а на самом деле фамилия его "Бондаревич".
Постановление ЦК ВКП(б) о журналах "Звезда" и "Ленинград" 1946 года круто изменило его судьбу. Сегодня его читаешь даже не с возмущением (чего сейчас возмущаться-то? Другого героя войны, Николая Гумилева, вообще расстреляли в 1921 году), но с каким-то странным лингвистическим интересом.
Что за эпоха была, что за язык?! Вроде бы серьезный официальный документ, а стиль даже не критики, а площадной брани. "Пошляк", "подонок", "омерзительная вещь" (это о повести "Перед восходом солнца").
Откровенное хамство и вранье: "Редакции "Звезда" хорошо известна физиономия Зощенко и недостойное поведение его во время войны, когда Зощенко, ничем не помогая советскому народу в его борьбе против немецких захватчиков..."
Сразу после начала войны Зощенко подал заявление с просьбой отправить его на фронт, но был комиссован по негодности. Он работал в противопожарной обороне Ленинграда и писал антифашистские фельетоны.
Но повесть "Перед восходом солнца", написанная им в эвакуации и частично опубликованная в журнале "Октябрь", была действительно очень странной для того времени вещью. Это была попытка писателя разумом преодолеть внутренние, мучившие его страхи. Психоанализ, как мы понимаем это сегодня, до сих пор ничего в этом толком не понимая. Ее название повторяло название одной из частей книги Фридриха Ницше "Так говорил Заратустра", а Ницше тогда уже объявили "идеологом фашизма". Но до того, как он был им объявлен, трудно было назвать советского писателя, который бы им страстно не увлекался.
Зачем вообще нужно было это "Постановление"? Почему под него попали именно Зощенко и Ахматова? Об этом много уже написано. Тут была и установка очередной раз "осадить" слишком вольный Ленинград. Но суть была одна. Для общественной порки выбрали "белоподкладочников" из старой гвардии. Нужно было выветрить из писательских мозгов последние фантазии о каких-то штабс-капитанах и ученицах царскосельских гимназий, воспитанных как-то иначе, имеющих свое достоинство.
Ахматова, у которой в тюрьме был сын, "Постановление" публично признала. Зощенко взбунтовался и не признал.
Но сегодня уже не так важно, кто себя правильно вел в той ситуации. Важно, что я пытаюсь представить себе эту ситуацию сейчас и не могу. Сегодня писатели не главные люди в стране. К ним не подходят на улицах и не признаются в любви. Но и "подонками" в печати их никто не назовет. За это же можно и в суд подать.