Георгий Николаевич, все ваше кино - про излюбленных нашей культурой "маленьких", обычных людей. Они вам особенно интересны?
Георгий Данелия: А что такое необычный человек? В первой картине ("Сережа") директор совхоза Коростелев - он обычный? Летчик Мизандари из "Мимино", переводчик Бузыкин из "Осеннего марафона" - обычные люди? Другое дело, что каждый мой герой необычен не в смысле положения на социальной лестнице, а как человек, индивидуальность, каждый со своими стремлениями. Один хотел в большое небо, другой за девушкой ухаживал и от жены прятался, третий полюбил пасынка как родного сына...
Люди разные - и получилось, что и фильмы вышли разные, о разном в нашей жизни.
Георгий Данелия: Знаете, у меня не было таких мыслей, когда я начинал работать - а не снять ли мне про все стороны жизни, меня окружающей? Я уже 60 лет в кино, и мне все время хотелось одного - чтобы все мои фильмы были разными. Вот сняли мы с Таланкиным "Сережу" - фильм имел всемирный успех, получал призы на фестивалях - и все понесли нам сценарии про детей. Вышел "Путь к причалу", про боцмана Росомаху - и отбоя не стало от сценариев про моряков и летчиков, а после "Я шагаю по Москве" - от лирических сценариев. А ведь мои фильмы, обратите внимание, не похожи друг на друга абсолютно - ни по героям, ни по стилистике, ни по событиям, в них отраженным. Далеки, как небо и земля друг от друга.
Близки только тем, что к каждому пришел успех, у каждого сложился свой культ
Георгий Данелия: Я, к счастью, быстро понял: если буду снимать, рассчитывая на успех, - вообще никогда ничего не сниму. Снимать надо то, что самому нравится и за что потом будет не стыдно. Поэтому каждый фильм ты делаешь, как первый, и иногда даже забываешь о том, что делал раньше. Правда, когда долго работаешь режиссером и много уже написал сценариев, то не повториться, не украсть у самого себя очень трудно. Кажется иной раз, как ты здорово придумал, а потом вспоминаешь - это ведь все уже было лет 40 назад!
Обычные герои у вас постоянно попадают в необычные обстоятельства - хотя потом и эти обстоятельства оказываются будничной рутиной. Жизнь, по-вашему, - цепь случайностей?
Георгий Данелия: Этот философский вопрос человечество не может решить уже много тысячелетий - есть ли судьба, написанная для тебя, или все появляется по ходу времени? Да, моим героям и судьба постоянно подбрасывает обстоятельства, и сами герои горазды их для себя организовывать - а моя задача рассказать об этих людях, описать истории, что с ними происходят. Конечно, высказывая свое отношение к каждому из них, со всеми их хорошими и плохими привычками.
Теми же самыми, что и у всех нас...
Георгий Данелия: И все эти герои, мягко говоря, со странностями, как и все мы - и Афоня, и Мимино, и Бенжамен из "Не горюй!". Но я всегда - адвокат каждого из них, у меня в фильмах они почему-то выходят очень симпатичными и, заметьте, никогда не переступают черту, после которой человек становится противен. Наверное, потому, что я их люблю. Зрители их начинают любить.
У вас и фильмы порой снимались в обстоятельствах - нарочно не придумаешь...
Георгий Данелия: Да, например, когда я снимал "Паспорт", снимать было совершенно невозможно, то, что мы его сняли - это чудо. На начало съемок у СССР с Израилем еще не было дипотношений, первый раз мы с Габриадзе ехали туда чуть ли не подпольно. Мы уже утвердили актеров, как вдруг выяснилось, что фильм прикрыли, чтоб не портить отношений с арабскими странами... И получилось так, что только когда "Паспорт" вышел, - его официально стало можно снимать!
А до этого вы не обращали внимания на политические реалии вокруг?
Георгий Данелия: Знаете, я снимал при Хрущеве, при Брежневе и при Черненко и Андропове, при Ельцине, Путине - и не мог все время менять свою позицию, ориентируясь на текущую политику. Самоцензура, конечно, существовала всегда. Мы и не снимали ничего, что можно было бы считать враждебным и не могли бы снять при всем желании, кино - не роман, его нельзя написать и спрятать в ящик. Режиссер не дома у себя работал: мы приносили сценарий, его должны были утвердить, запустить, дать технику, утвердить актеров... Поэтому, когда в 80-90-х на экраны выпустили все запрещенные фильмы, мы недоумевали - за что эти фильмы были "закрыты"? По понятиям нормальной логики ничего там крамольного, антисоветского не было.
А что бы вас ждало после эпизода с "последним выдохом ПЖ" в "Кин-дза-дза!"...
Георгий Данелия: Это был рубеж перестройки - сдав фильм, мы очень долго, с полгода, ждали, пока Госкино утвердит ленту. А с последним выдохом ПЖ я и имел в виду то, о чем все подумали. Всю мою жизнь я видел огромные плакаты, портреты - то Хрущева, то Сталина, то Брежнева, все эти последние выдохи. Фрондерских наклонностей у меня никогда не было, так что нельзя сказать, чтобы я осмелился сказать - я просто сказал: самые обыкновенные люди попали на планету, а там - вот так. Если вы, товарищ зритель, считаете, что это похоже на СССР - что ж, значит, плохо вы относитесь к своей стране.
Все ваши фильмы, не похожие друг на друга, но все они по духу - лирические комедии...
Георгий Данелия: На самом деле у меня только одна "чистая" комедия - "Тридцать три". Да, я хотел снять, например, "Поединок" по Куприну - и не сложилось, раздумал, как и "Преступление и наказание". Потом даже запустился с "Хаджи-Муратом", объездил натуру, уже думал об актерах - но эту картину закрыли.
Однажды, давным-давно, иду по Москве и слышу, что меня зовут из проезжающей машины. А это Евтушенко - и кричит мне: "Данелия, я посмотрел "Не горюй!" - "И что?" - "Да вот, думаю, пора тебе уже какую-нибудь серьезную картину делать!". И дальше поехал.
А судьба распорядилась, что ни одного серьезного фильма я так и не снял.
Из книги Данелия "Кот ушел, а улыбка осталась"
"Когда моего друга Евгения Примакова назначили директором Службы внешней разведки, внутренний голос сказал мне: "Гия! Вы с Примаковым друзья - сто лет! Много должностей поменял уже твой друг, а ты ни с какими просьбами к нему ни разу не обращался! Настала пора!.."
Я пошел к Жене и сказал:
- Женя, я еду на фестиваль в Канны. Дай мне какое-нибудь задание!
- Какое?
- Ну, хотя бы горшок с цветком в гостинице на подоконнике переставить или на набережной жвачкой приклеить к скамейке снизу записку. Ну, и ваши суточные, и на непредвиденные расходы: такси, пресса, чаевые. А то в Госкино всего 3 доллара в сутки дают.
- Георгий Николаевич, когда нам понадобится передвинуть в гостинице горшок на подоконнике или жвачкой приклеить к скамейке снизу записку, мы обратимся к тебе, - сказал Примаков. - Только к тебе и ни к кому больше. А пока тренируйся.
Он достал из ящика пачку жевательной резинки и протянул мне..."