А уже 3 - 5 сентября во Владивостоке пройдет Восточный экономический форум. В международном и российском экспертном сообществе весьма актуальным оказывается вопрос, является ли для России этот "разворот на Восток" долгосрочным стратегическим трендом. Или же это всего лишь ситуативный тактический ход, вызванный крахом российско-американской "перезагрузки" и существенным ухудшением отношений России с Западом. Своего рода интеллектуальной "прелюдией" к этим событиям и поиском ответа на обозначенный вопрос стал организованный фондом ИСЭПИ четвертый форум "Бердяевские чтения", прошедший на гостеприимной и исключительно комфортной площадке Дальневосточного федерального университета 16 - 18 августа.
Тема форума "Россия и Азия: векторы цивилизационного развития" как нельзя лучше соответствовала настоятельной потребности осмыслить как традиции взаимоотношений России с ведущими цивилизациями Азии, так и современный политико-экономический и идеологический контекст этих отношений. Осмысление это обещало быть творческим и продуктивным уже по той причине, что удалось пригласить ведущих отечественных востоковедов, политологов, экономистов, социологов, историков и философов. А также весьма представительный корпус интеллектуалов из Китая, Японии, Республики Корея, Индии, Малайзии, Сингапура и Турции.
Два полноценных рабочих дня в формате последовательно выстроенных секций и пленарного заседания в виде "круглого стола" были посвящены дискуссиям по трем ключевым сюжетам. Первый из них обозначен таким образом: "Россия и Азия: как мы воспринимаем друг друга". Выбор именно такого сюжета для начала форума оказался вполне удачным. Дело в том, что так называемый разворот на Восток имеет глубокую традицию в российской истории, и прошлый опыт цивилизационного взаимодействия России с Востоком так или иначе зафиксирован в различных предрассудках и стереотипах. Их осмысление и в некоторых случаях конструктивное преодоление составляют абсолютно актуальную задачу не столько научного, сколько вполне политико-прикладного плана.
Основная проблема здесь в том, как смотреть на наше общее с Востоком (и особенно с так называемым Дальним Востоком) прошлое. Если следовать сложившейся в западном сознании интеллектуальной рамке, которая по определению Эдварда Саида описывается как "ориентализм", то российское освоение Востока может предстать как один из вариантов западного колониализма.
Между тем и разработка этой проблемы российскими востоковедами, и подходы наших азиатских соседей позволяют преодолеть эту "рамку" и взглянуть на традицию наших отношений без западных "очков". И тогда эта традиция может быть прочитана как выстраивание уникального, взаимообогащающего цивилизационного симбиоза, который в противовес трехсотлетнему русскому "западничеству" может быть описан как "русское восточничество". Что отнюдь не покрывается таким идеологическим конструктом, как "евразийство", который вменяет России внутреннюю дихотомию "Европа - Азия", а, напротив, предлагает искать глубинное единство России и Востока.
Каковы могут быть основания подобного единства? В значительной степени ответы на этот вопрос участники форума искали при обсуждении следующего сюжета, который был сформулирован таким образом: "Современная Азия: традиционные ценности и модернистские вызовы". Первое, что было отмечено, это цивилизационный азиатский плюрализм, обусловленный не столько географией, сколько различным религиозно-ценностным фундаментом. Азиатские участники форума принципиально настаивали на том, что одним из обязательных условий преодоления навязываемого Западом "ориенталистского" фрейма является признание многообразия Востока.
И действительно, традиционный индуизм, традиционное конфуцианство, буддизм (в разных вариантах) и ислам в силу довольно существенных различий в ценностно-мировоззренческих и морально-практических установках задают весьма своеобразные траектории модернизационных процессов в той или иной стране. Условно весь Азиатский регион может быть выстроен в единый ряд по степени успешности модернизации, понимаемой как внедрение либеральной демократии, свободного рынка и масс-культуры. Но парадокс заключается в том, что наиболее успешные варианты "осовременивания" продемонстрировали как раз те страны, в которых действовал авторитарный режим, роль государства как экономического регулятора была велика и где поверх внешнего принятия масс-культуры западного образца наблюдается ренессанс традиционных ценностей.
Этот опыт чрезвычайно важен для России именно в том отношении, что вечно преследующая ее задача модернизации никак не находит своего "окончательного решения". И вполне возможно, что подсказка с Востока, состоящая в том, что нужно искать не некую внешнюю абстрактную "Современность" в качестве идеала, а открывать пути осовременивания на основе собственного ценностного фундамента, наконец сработает. И Россия сможет дать ответ прежде всего самой себе: какова ее цивилизационная идентичность?
Участники форума (и хозяева, и особенно гости) не раз подчеркивали острую востребованность этого ответа именно в контексте современного российского "поворота на Восток". Особенно детально этот сюжет был продискутирован при обсуждении темы "Большая азиатская сборка": евразийское пространство и вызовы глобализма". Дело в том, что взаимодействие трех азиатских "гигантов" в лице Индии, Китая и России по линии ШОС, БРИКС и прочих международных институтов в последний год начинает дополняться неформальным единением. И тут наши азиатские друзья задают нам ключевой вопрос: каково лицо той России, которая поворачивается на Восток? Какова ее идентичность, какова та "мягкая сила" России, которая может привлечь не только прагматичные интересы азиатских политиков, но сердца и души рядовых обитателей многомиллиардного континента?
В ходе обсуждения этого вопроса нашими азиатскими коллегами были сформулированы два ключевых запроса. Во-первых, Россию ожидают на Востоке как убежденного и последовательного сторонника нового миропорядка, основанного на принципах многополярности, антигегемонизма и глобальной справедливости. В этом отношении Россию приветствуют в Азии не как посредника в отношениях с Европой, а как самостоятельный центр силы и влияния.
А отсюда, во-вторых, возникает запрос на выработку некоей общей, условно говоря, российско-азиатской ценностной платформы, которая могла бы нейтрализовать претензии западного (американского в первую очередь) либерального глобализаторства на идеологическое господство. И характерно то, что в выступлениях японских, китайских и других коллег из Азии прозвучало предложение избрать в качестве такой платформы "осторожный, разумный, прагматичный" консерватизм. Если уместна эта аналогия, то такой консерватизм можно уподобить традиционной восточной одежде (китайскому халату, японскому кимоно, индийскому сари), которая обеспечивает человеку достаточную свободу движений, но именно в рамках традиционных манер поведения.
На самом деле эти два запроса к идентичности России со стороны дружески расположенной Азии всего лишь две стороны одной медали. Консервативная гармония свободы и порядка внутри страны естественным образом проецируется во внешнеполитический императив многополярного мира, основывающего порядок не на диктате одной "исключительной" нации, а на справедливом равенстве всех.