В основе - драма чести испанского драматурга 17-го века Педро Кальдерона де ла Барка и "Пир во время чумы" Александра Пушкина. Этот сплав Борис Юхананов разделил на 6 частей и создал "Спектакль в трех актах, двух кладбищах и одном концерте". Каждая часть переживает свои мутации, режиссер говорит, что он ткет узор. Но он еще и перелицовывает собственную реальность. И делает это на погосте. С оркестром.
О том, что такое вторая редакция для спектакля, мы и поговорили с Борисом Юханановым.
У вас нет ощущения дежавю от повторной постановки собственного спектакля?
Борис Юхананов: Это абсолютно новый спектакль. Вы спрашиваете про ощущение дежавю, потому что я делал эскиз в Школе драматического искусства. Но там храмовое пространство, и оно дает возможность сделать бивак. То есть, очень свободно расположить игру, построенную по правилам этюда. Конечно, расположить пространство по правилам - такой чистый, свободный поток движения, который по структуре рассчитан, но внешнюю форму он сохраняет свободной, она как бы рождается у нас на глазах. Это связано с тем, как в античности понимали форму.
А сейчас "театр полноты", которым я занят и увлечен, и который необходим, как мне кажется, нашему времени, связан с тем, что эта свободная структура должна обрести облик. То есть, это второе понимание формы, которое связано с просветительским временем, когда форма понималась не как внутренняя ее структура, а как облик. Нужно было сопрячь внутреннюю структуру действия с его обликом, то есть, совершенно точно организованным пространством внутри сцены-трансформера. Нам потребовалась новая форма жизни спектакля, с новыми декорациями, с новым ритмом развития всего визуального, акустического и пластического облика.
Появилась другая композиция - в старом варианте был первый акт Педро Кальдерона и тут же возникало кладбище. Но кладбище - это условное название, это место, где текст переживает реконструкцию, как принято сейчас говорить, где он как бы разлагается на возможности, связанные уже с новым временем. Он как бы берет на себя два рассказа - с одной стороны становится антологией современных режиссерских подходов к театру, а с другой стороны он рассказывает трагическую историю о смерти языка. Мы как бы хороним язык, потому что тогда возникает новый. А на втором кладбище мы хороним театр, потому что тогда возникает новый театр. В новой же реинкарнации спектакля мы сначала играем пьесу Кальдерона с временными сокращениями, разумеется, потому что сейчас никто не готов пять часов воспринимать игру. А во второй день мы оказываемся на кладбище, где живет другой принцип обращения с текстом, где мы хороним язык театра. А при этом, я надеюсь, это очень энергичное, веселое действо, открытое зрителю и абсолютно понятное разным возрастам.
Именно про "Стойкий принцип" вы когда-то сказали, что спектакль - живое существо. Было интересно, как вы собираетесь его рождать во второй раз. А вы его, оказывается, предварительно хороните?
Борис Юхананов: Очень точно сказано. Но это не является моим изобретением, это просто адекватное обращение с самой сущностью, с природой театра как такового. Кстати, вся прелестная компания, с которой я начал работать еще в лаборатории Школы драматического искусства, к нам пришла и в этот спектакль. И в этом смысле две школы, два подхода потрясающе сливаются, миры переплетаются.
А почему вам захотелось схлестнуть два театра?
Борис Юхананов: Есть подход к театру, когда ты создаешь не просто театр, а свой режиссерский стиль. Инсталлируешь его в Москве, настаиваешь на нем и делаешь историей, чтобы наблюдать за тем, как он сгниет у тебя на глазах. На пенсии. Вот я этим путем не иду. Я в каком-то смысле создаю живой музей, живое пространство, в котором может выращиваться театр . Но не имени Юхананова. Вот позвольте так сказать. Я хочу приглашать сюда замечательных европейских гениев режиссуры и уже делаю это.
Как часто мы будем видеть в афише этот и другие, уже готовые спектакли? Сейчас шаг очень широкий.
Борис Юхананов: Достаточно широкий, потому что я же убрал старый репертуар и взял три года, чтобы наполнить театр новым репертуаром. И сейчас очень интенсивно будут выходить новые премьеры. И уже сделанные спектакли будут обязательно играться, но не так часто, как в обычном театре, где они день за днем идут. Потом мы сможем существовать более размеренно, не так интенсивно. Хотя, надо признаться, в дореволюционном русском театре обязательно было не менее 10-ти премьер за сезон.
При этом афиша электротеатра очень гигроскопична, там очень много попутных событий, не сразу и поймешь, что она театральная.
Борис Юхананов: Но если в нее вдуматься, то можно увидеть, что это театр, окутанный гуманитарной территорией, очень нужной людям. Он здесь как бы существует вместе с собственным контекстом и это конечно, необходимо театру, он часть сада искусств. Центральная часть. Он не может все отвергнуть от себя и продолжать жить в капсуле своего репертуара, это открытый проект - открытый городу. Эта интенсивная жизнь должна быть строго выверена и идти по четкому графику. Хотя театр и маркетинг несовместимы.
А насколько вообще вам интересно быть продюсером, арт-менеджером, худруком?
Борис Юхананов: Это тяжелый труд, я не ожидал в юности, что превращусь в такого ответственного театрального продюсера. Но я с огромным интересом и азартом это веду. Принцип программирования построен на двух вещах. Одна половинка полусферы - это фабрика мастеров в лучшем смысле. Это должен быть молодой или уже состоявшийся, но мастер, который способен в точные сроки все выполнить. У которого при этом накоплены поэтика и язык и он их проявляет в постановке. А вторая половина полусферы - это сад, где я даю возможность рисковать, сложиться этой индивидуальности, только обнаружить собственную поэтику. Это и есть дебютирующий вектор, дебют молодого режиссера.
При таком количестве премьер как вы будете помещаться на сцене?
Борис Юхананов: К концу декабря у нас во дворе будет достроена Малая сцена. Там Клим Козинский будет делать своего "Идиота". В начале февраля мы предполагаем "Тартюф" - премьерную работу Филиппа Григорьяна, потом у нас Володя Космачевский репетирует "Перед заходом солнца" Гауптмана. Завершить собираемся премьерой "Психоз 4 48" в постановке Саши Зельдовича по пьесе Сары Кейн и со сценографией группы художников АЕС+Ф.
Совсем скоро предстоит открытие сцены на Белорусской - это такое постиндустриальное пространство на бывшем электрозаводе, мы делаем сцену, сохраняя свойства этого пространства. Там будет премьера очень актуальной пьесы "Полковник Птица" Христо Бойчева, замечательного болгарского драматурга. Это режиссерский дебют нашего актера Романа Дробота. Дальше будет большая программа Польского культурного центра с видеопоказом спектакля всемирно известного Кристиана Люпы, обсуждениями, лекциями. Они привозят и спектакль ученицы мастера - Барбары Высоцкой.
А в декабре сделаем премьеру Маши Чирковой по пьесе замечательного драматурга и философа Кети Чухров, пример такого культуртрегерского сознания, которая занимается современным искусством и написала замечательную пьесу о роботах. Этой премьерой мы завершим месячник открытия новой сцены на Белорусской. Там другой стиль архитектуры, другое пространство, там можно выразить другие вещи. Эта сцена больше, чем основная. Она как дополнительная верфь. Театр чем-то похож на корабль. Иногда я ощущаю себя директором порта.