Дом-музей - филиал Астраханской картинной галереи - расположен в квартире, где жила семья поэта. Посетители ходят по тому самому паркету из темного дуба в окружении родных ему вещей. Сюда едут "хлебниковеды" со всего мира работать в библиотеке, участвовать в симпозиумах, проникаться духом, упиваться слогом. А еще секрет в сотрудниках, которые создавали музей и держат его на современном уровне. О них и речь. Живи Хлебников сегодня, наверняка дружил бы с ними.
Задумывая эту публикацию, я хотела рассказать о новых проектах музея, связанных с переводом творчества Хлебникова в милое его сердцу виртуальное пространство, в соцсети. Но, впервые общаясь с хранителем музея Александром Мамаевым, не двинулась дальше его стола. Не хотелось смотреть на интернет-чудеса, чтобы не перебить впечатление от толстенного рукописного тома, который Александр Александрович положил передо мной в ответ на вопрос, с чего лично у него началось увлечение Хлебниковым. Это были три сшитые под одну обложку большие канцелярские тетради его переводов французских поэтов.
Первые хлебниковские стихи Мамаев прочитал 55 лет назад, будучи студентом филфака. Тогда показалось, что это сплошное экспериментаторство. Да и как могло быть иначе, если Хлебников именно так и подавался. В остальном он был запрещен - за неприятие революции, описание массовых расстрелов большевиков.
- Я забыл его на 9 лет и вновь открыл для себя, когда увлекся французскими поэтами-неоклассиками. Оказалось, у Хлебникова много общего с Бодлером, Рембо, Аполлинером, - говорит Мамаев.
Можно представить, какой силы было это увлечение, если в глухие годы застоя Александр Мамаев по самоучителям одолел французский язык, чтобы читать подлинники. От руки, аккуратными печатными буквами он исписал сотни страниц своими переводами-подстрочниками. И не только исписал, но и изрисовал. Эпатажные французы, так полюбившиеся ему, увлекались поэтической типографикой - создавали стихи, в которых графический рисунок строк или выделенных в строках букв складывался в изображения всяких фигур. И вот сто лет спустя в далекой Астрахани объявился человек, переложивший эти рисунки на русский. А потом и связавший их с творчеством своего гениального земляка. Да и Велимир, бывало, рисовал стихотворными строчками...
В музей Мамаев пришел работать в 92-м, еще до официального открытия. Устроился смотрителем. Другой должности не было. И смотреть было не за чем - только голые стены. Но Александр Александрович развил такую подвижническую деятельность, что через два года имел счастье принимать целую коллекцию - 954 единицы хранения. Племянник поэта народный художник России Май Петрович Митурич-Хлебников передал в дар музею фамильную коллекцию, долгие годы хранимую его родителями, Петром Митуричем и Верой Хлебниковой, а после них - им самим. "Даже бронзовая табличка от входной двери, которую дедушка почему-то привез в Москву, вернулась на свое место", - писал Митурич.
Со временем к раритетам добавлялись современные вещи. Но я и тот рукописный том Мамаева показывала бы посетителям. Когда видишь его объемность, желтеющую бумагу, аккуратные строчки, написанные шариковой ручкой, вдруг приходит мысль, что мы - люди без почерка. Через пару десятков лет вообще будем воспринимать написанное от руки как музейный экспонат.
Два года назад Александр Мамаев выступил с докладом "Фигурные стихи у Аполлинера и Хлебникова" на конференции в Бразилии. В 2007-м, во Франции, тема его доклада была "От Рембо к Хлебникову". На этот раз он собирался в Москву, на международную научную конференцию "Хлебников в степени N". К этому центральному событию празднования юбилея поэта он подготовил выступление "Птичья Русь Велимира Хлебникова". Оказывается, в своих стихах Хлебников упоминал сотню названий птиц. Что, впрочем, неудивительно: его отец был орнитологом, основателем и директором Астраханского заповедника, первого в стране.
Когда, готовя эту публикацию, я пришла в музей второй раз, повезло узнать ближе не только Александра Мамаева, но и его ученицу, нынешнюю заведующую музеем Ольгу Кузовлеву. Пять лет назад они как бы поменялись должностями: Ольге тогда исполнилось 25, а Александру Александровичу - 70, и было решено избавить его от административных хлопот, а заведование доверить Кузовлевой. Она начинала здесь, еще учась в магистратуре филфака. Теперь команда в музее на удивление молодая: все, кроме Мамаева, - люди до 30, фанатично влюбленные в Хлебникова, поэты, музыканты, затейники, обожают работать с публикой. Они-то и продвигают совершенно новые культурно-образовательные программы.
Как раз при мне Ольга Кузовлева знакомила с одной из них гостя - приехавшего в Астрахань главу Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям Михаила Сеславинского. Он - человек, известный также как библиофил и собиратель редких книг, поэтому неудивительно, что воспользовался возможностью увидеть, где жил поэт-будетлянин.
- Это комната Велимира, - завела Ольга Кузовлева гостя в маленькое помещение с тремя дверями и одним окном. - Мы решили ее оформить в совершенно другом духе, чем весь музей.
Ольга вручила гостю планшет-компьютер и предложила навести его на любой из предметов - будь то обложка книги "Доски судьбы" или просто стихотворные строчки на стене. И планшет откликнулся - зазвучали стихи, полилась музыка. Эти эффекты дополненной реальности, которые создает гид-планшет, особенно нравятся молодым посетителям.
Михаил Сеславинский тоже поддался обаянию своих гидов: у бюста Хлебникова сказал Ольге, что ее профиль - один в один с хлебниковским, и попросил меня сделать фото именно так. Получилась хорошая точка в экскурсии.
Выставку советской живописи продлят из-за наплыва зрителей.
Выставка "Романтический реализм. Советская живопись 1925 - 1945 годов" в столичном Манеже из-за большого зрительского интереса продлит сроки работы на 12 дней - до 4 декабря и в режиме с 11 до 23 часов. За две недели ее посетили 100 тыс. человек. Выставлено 80 произведений, включая "Письмо с фронта" Александра Лактионова, "Ленин на трибуне" Александра Герасимова и макет скульптуры "Рабочий и колхозница" Веры Мухиной.