Впрочем, она всегда была сложна. Никто не мог предугадать в XIX веке, что "Записки охотника" барчука Ивана Тургенева, влюбленного во французскую певицу Виардо, откроют новую эру русской прозы, что с политической каторги вернется писатель-философ мирового масштаба Федор Достоевский, что Лев Толстой, написавший "Войну и мир", вдруг напишет "Крейцерову сонату", что из глубин русской народной жизни явится Максим Горький... И как разбирались бы со всем этим современные премии, существуй они в то время, - ума не приложу!
Но и сегодня все так не просто. Я даже немного завидую писателю и редактору "Литературной газеты" Юрию Полякову, которому все ясно и который в интервью "Вечерней Москве" объявил все литературные премии антисоветским проектом. По его словам, после развала СССР "встала задача преодоления советского наследия и миропонимания". И тогда "с помощью срочно созданных премий, прессы и телевидения стали формировать новый литературный олимп", куда отбирали по принципу антисоветизма и "отчизноедства" либо, на худой конец, "социальной апатии".
Юрий Поляков - замечательный писатель, имеющий огромный читательский успех. У него легкий, отточенный стиль, редкий талант сатирика и, по крайней мере раньше, все было в порядке с чувством юмора. Я считаю неправильным, что, например, "Козленок в молоке", "Небо падших" и другие его лучшие вещи до сих пор не получили ни одной крупной премии. Зато как раз в те дни, когда он выводил на чистую воду неведомых "заговорщиков" от литературы, он получил орден "За заслуги перед Отечеством". Это значит, что государство ценит его заслуги, как ценило их до развала СССР, когда он за повесть "ЧП районного масштаба" получил премию Ленинского комсомола. И как тогда его любил широкий читатель, так и сейчас любит, судя по рейтингам книгопродаж. Чего же еще? Какого еще Олимпа ему не хватает? И зачем к "отчизноедским" премиям Поляков причисляет, например, премию "Ясная Поляна", которую в разные годы получили и Юрий Бондарев, и Владимир Личутин, и Василий Белов, и Леонид Бородин, и Виктор Лихоносов, и Борис Екимов, и другие, по его словам выходит, "отчизноеды".
Вообще, теория "заговора" хороша тем, что человек, принявший эту точку зрения, начинает легко ориентироваться в мире, в том числе и в литературном. Он неожиданно прозревает, как герой стихотворения Пушкина "Пророк", и все вокруг видит "вещими зеницами". В том числе и решения премиальных жюри. Его не обманешь, на мякине не проведешь. И если в этом году подряд три крупные премии - "Книга года", "Ясная Поляна" и "Большая книга" - получил роман Гузель Яхиной "Зулейха открывает глаза", то стороннику теории "заговора" не нужно ломать голову, почему дебютная книга сравнительно еще молодой сценаристки о раскулачивании татар в 30-е годы вдруг имеет такой успех. "Изящное русоедство с тюркским колоритом", говорит Поляков, "проект на вырост", который готовят на смену "уставшей Улицкой". Вам все понятно? Если - нет, то вы еще не прониклись теорией "заговора". У вас еще не открылись глаза.
Я знаю другое. Читателя не обманешь. В книжный магазин силком не загонишь. Книга Яхиной вышла летом. Это самый невыгодный сезон для выпуска новых книг. Весь первый тираж разошелся за два месяца, и потребовался дополнительный. На Яхину свалился успех, которого никто не мог предугадать. Кого сейчас может заинтересовать раскулачивание татар в 30-е годы? Представьте, что на ту же тему вышло бы документальное исследование. У него был бы широкий успех? Его прочитали бы, в лучшем случае, два десятка историков-специалистов.
Вот это и есть алхимия литературного процесса. И если в прошлом году большой успех "Обители" Захара Прилепина (роман о Соловках конца 20-х годов) еще можно было, допустим, объяснить "медийным" весом его автора, то с Яхиной и этот номер не проходит. Не было у нее до выхода книги никакого веса. Так бывает. Выходит на ринг никому не известный боец, все улыбаются, плечами пожимают, а через три минуты его прославленный соперник лежит в нокауте. В этом году в нокаут многих авторитетов положила Яхина.
У меня есть свое объяснение этому феномену. Помимо, разумеется, той очевидной вещи, что это просто очень талантливо написанный роман. Он захватывает с первых страниц, и это тот самый случай, когда его герои - Зулейха, ее муж, ее свекровь - благодаря какому-то непонятному сочетанию слов встают со страниц как абсолютно живые люди. Это магия художественного реализма.
Но есть и другое, далеко не очевидное всем обстоятельство. Сегодня читают женщины. Мужчины читают мало. Почему это так, объяснять долго, но это факт. Литературный успех той или иной книги и сегодня, и, вероятно, завтра будут определять женщины.
Роман Яхиной - только тематически роман о раскулачивании татар в 30-е годы. На самом деле - это "женская проза". Это то, над чем все еще принято подшучивать. Ха-ха-ха, какая там еще "женская проза", это, что ли, Маринина с Донцовой? Нет, дорогие, это уже не Маринина с Донцовой. Это серьезный роман о судьбе молодой женщины в ХХ веке, у которой после страшных испытаний "открываются глаза". У Аксиньи в "Тихом Доне" не так. У Аксиньи как открылись глаза, когда она Григория полюбила, так и закрылись с любовью к нему. Никаких других "прозрений" у Аксиньи не было.
Я понимаю рискованность этого сравнения. Но с первых же страниц "Зулейхи" у меня было какое-то странное впечатление, что я читаю новый, непривычный вариант "Тихого Дона". С какой-то другой оптикой, какими-то другими акцентами.
О масштабах не будем говорить. Какое время, такие и масштабы. Или где-то есть новые Толстые и Шолоховы?