Эта фраза и послужила названием книги, которая вышла в конце прошлого года в АСТ (""). Сейчас нечасто выходят такие книги, которые готовятся не год, а годами, в которые вкладывается так много сил и любви. Это книга переписки Василия Аксенова с матерью и отцом, друзьями и литературными коллегами, а также с официальными органами СССР. Книга красиво и со вкусом издана: над оформлением переплета работал один из лучших наших книжных дизайнеров Андрей Бондаренко. Составитель и комментатор этой книги Виктор Есипов тоже не нуждается в рекомендациях: он главный публикатор наследия Аксенова.
Впрочем, эту книгу я рекомендую не только тем, кто любит Аксенова. Я сам не являюсь большим его поклонником, хотя от ранней прозы был, разумеется, в буйном восторге, как и все. Но эта книга не только об Аксенове. Она об эпохе. О трех эпохах - "шестидесятничества", "застоя" и "третьей волны эмиграции". Книга эта так удивительно построена, что дает очень живое представление об этих эпохах, пусть и не полное, но какое яркое, рельефное! Наверное, этот эффект связан с самой личностью Василия Павловича. Он был искрометно талантливый человек.
Из этой переписки выясняется также, что Аксенов был очень нежным сыном и преданным другом. Не был высокомерен, умел взглянуть на все с чувством юмора. Понять другого. Его переписка с матерью Евгенией Гинзбург, которая учительствовала в Магадане после освобождения из лагеря, пока ее сын пробивался в Ленинграде, оставляет впечатление, с одной стороны - трогательной заботы матери о сыне, а с другой - нежной и как бы извиняющейся интонации анфан террибля, который постоянно пугает свою мать то "стиляжничеством", то отношением к учебе, то неуспехами в первой профессии врача.
Из этих писем мы также видим становление молодого Аксенова-писателя. Это и история с написанием повести "Коллеги", которую заказал ему Валентин Катаев в "Юности", и работа над сценариями... "Дошел до того, что соглашался со всеми безумными предложениями Зархи. Приходит, к примеру, он и говорит, что неплохо бы ввести в фильм ("Мой младший брат" по повести "Звездный билет") тему жены Лумумбы. О'кей, будет вам жена Лумумбы. Ночью звонок - Вася, знаете, лучше будет заменить жену Лумумбы девушкой из Хиросимы. О'кей, завтра будет сделано".
Из этих писем предстает Аксенов - профессионал, добивавшийся успеха не только талантом, но и работоспособностью, подвижностью, "легким" отношением к ремеслу. Двадцать лет спустя, уже будучи в эмиграции, он пишет другому эмигранту, Владимиру Максимову, по поводу третьего эмигранта: "Володя, ведь мы с тобой профессионалы, нам-то с вами, доктор, ясно, что пульса нет, что это графоманище почище Георгия Маркова".
Безусловно, сердце этой книги - переписка Аксенова с Ахмадулиной и Мессерером. Это переписка не только из двух концов земли, США и Москвы, но и двух миров. Как известно, Ахмадулина в СССР вела себя крайне независимо, давала интервью зарубежным газетам, ходила на приемы в американское посольство (благодаря чему и была возможна "голубиная почта"). Она могла публично надерзить руководителю Московского Союза писателей Феликсу Кузнецову и, что удивительно, нагнать этим страх на начальство ("Наутро прибегает Каверин: Беллочка, что именно было? Звонили из ЦК: что с Беллой? Почему она так нервничает? Мы не считаем ее изгоем, почему она отказалась от публикаций, от телевидения?").
С другой стороны земного шара - Аксенов. Он в "свободном мире". И он поначалу счастлив, это чувствуется по его письмам к московским друзьям, Белле и Борису. Он слегка играет английским языком, ему это приятно. Он разъезжает по миру с женой Майей и посылает друзьям открытки с экзотических островов. Но спустя пять лет, в 1986 году, перечитывая для лекции "Выбранные места из переписки с друзьями" Н.В. Гоголя, он вдруг задумался о том, что такое русский писатель за границей... "Окружающая франко-немецко-итальянская жизнь его ни хрена не интересовала... он все-таки считал себя русским внутренним писателем, несмотря на 18 лет отсутствия, может быть, потому что мог вернуться в Империю в любой момент". Но спустя пять лет такая возможность возникнет и у Аксенова. Только при этом окажется, что как "внутреннего писателя" его сильно подзабыли. В СССР тираж его изданий все-таки достигал полутора миллионов экземпляров. Да, это меньше, чем у Астафьева (с 1961 по 1980 годы у него вышло 26 млн экз.), но в сравнении с постсоветскими изданиями в России это были огромные тиражи!
Конечно, особый интерес представляют два письма Аксенова Иосифу Бродскому, 1977 и 1984 годов. Речь шла о ссоре между Аксеновым и Бродским в связи с отрицательным отзывом Бродского о романе "Ожог". Этот отзыв, как считал Аксенов, затормозил публикацию романа в Америке. История эта сложная, и о ней в двух словах не расскажешь. По-видимому, и сам Аксенов позже к ней относился иначе, хотя она всегда вызывала у него горечь. Но факт есть факт, два крупнейших писателя третьей эмиграции не нашли общего языка.
С оставшимися в Москве Беллой и Борисом он общался душа в душу. А с Joe, как Аксенов называет Бродского, дружбы не вышло.
Почему? Читайте книгу. Очень многое и в этой истории становится понятно только тогда, когда прочитаешь эту книгу целиком.