Начнем со "Щелкунчика", Михаил Михайлович. Вы переработали сценический план Мариуса Петипа, сочинили декорации, костюмы, осуществили постановку. Спектакль, появившийся в Мариинке в 2001 году, идет редко. В какой он форме сейчас, на ваш взгляд? Не одряхлел?
Михаил Шемякин: Пока одряхлением не пахнет. Зал битком, билеты по 7 тысяч рублей, плюс у кассы стояли люди, просящие продать им "входной". Я выходил на сцену под рев зала. У Сары, моей сентиментальной супруги, слезы на глазах: "Посмотри, как тебя принимают!" Люди очень любят этот балет, я столько комплиментов слышу!
Действительно, последние три года моего "Щелкунчика" в Мариинском театре показывали мало, как и другой мой балет "Волшебный орех", а "Весну священную", "Кроткую" и "Метафизический балет" вообще запихнули в подвал. Причиной всему была наша размолвка с Валерием Гергиевым, но сейчас наши отношения по-прежнему дружеские и мой "Щелкунчик" вновь предстал перед зрителем. Надеюсь, и другие мои постановки возобновятся на сцене Мариинки. Думаю, что на сцене Мариинки-2 они будут так же хорошо смотреться, как и шемякинский "Щелкунчик", перенесенный на новую, более оснащенную прекрасную сцену.
А ведь когда в 1999 году Гергиев позвонил мне и попросил сделать новую версию "Щелкунчика", я сразу отказался. Буквально за час до звонка я смотрел версию Баланчина, где принца играл Маколей Калкин (актер из фильма "Один дома"). Хореография неплохая, но такая скука для детей! Засыпая, я подумал: "Какое счастье, что я не работаю с балетами". В это время я делал для Гергиева новую концепцию моей любимой оперы "Любовь к трем апельсинам". Через час меня будит Сара: "Валерий звонит из Лондона".
Гергиев ошарашивает меня сонного: "Апельсины" откладываем! Ты должен создать новую версию "Щелкунчика" и вывести эту гениальную трагическую музыку Чайковского из детского балета, показываемого только на Новый год! Прослушай мою версию, которая только что вышла на СD, и поймешь, о чем идет речь!"
После прослушивания великолепной гергиевской версии я сразу согласился работать над "Щелкунчиком". По натуре своей я перфекционист. Для меня это означает, что я должен дотошно изучить все, что связано с делом, за которое решил взяться. Поэтому поначалу мы с Сарой просмотрели множество балетных версий "Щелкунчика": украинский "Лузгунчик", мексиканский, австралийский и японский... Бездарные, плоские, скучные и талантливые, удивительные, суперинтересные.
Зав. балетной труппой театра как-то обмолвился, что вы, вмешиваясь в работу хореографа Кирилла Симонова, отважно ступили тогда на "опасное минное поле".
Михаил Шемякин: Да, меня обвиняли в том, что я врывался в балетный цех в сапогах и начинал показывать, как артисты должны танцевать. На самом деле это не так. Тот же Симонов порой просил меня: "Сделайте пару рисуночков по движению пульчинелл", и это нормально. Художник Наталия Гончарова иногда целиком рисовала все основные движения для своих балетов. А Оскар Шлеммер создал "Триадический балет" по своим рисункам.
"Щелкунчик" - это два года работы... А почему "по минному полю"? Я никогда прежде не занимался балетами. Это очень сложная работа для художника-постановщика. Конечно, все волновались: человек не работал с балетом и вдруг - сложнейшая постановка! Валерий Гергиев, вспыльчивый, как все мы, кавказцы, постоянно мне звонил: "Не забудь, сцена должна быть пустой!" Действительно, в балете сцена должна быть ничем не загроможденной, а мы должны создать иллюзию, что перед нами "Конфитюренбург". На чем выезжаем? На очень сложных декорациях, цветастых костюмах. Все это создает иллюзию богатого, насыщенного, многопланового пространства.
В Москве в Театре Стаса Намина появился спектакль "Нью-Йорк. 80-е. Мы" о советских изгнанниках. Персонажи - ваши друзья: Вилли Токарев, Эдуард Лимонов, Юрий Мамлеев, Константин Кузьминский, Сергей Довлатов, Петр Вайль, Александр Генис... Чья это идея?
Михаил Шемякин: Стаса Намина! После того как я рассказал Стасу про 80-е годы, про нас, эмигрантов, про Рудольфа Нуреева, Геннадия Шмакова, американские гейские клубы, Стас вдруг воскликнул: "Послушай, ведь это готовый спектакль!" Я написал пьесу, которая представляет из себя дневник моей жизни в 80-е годы в Нью-Йорке. Писать было несложно - я просто вспоминал своих друзей, наши разговоры, наше бытие изгнанников и эмигрантов.
На репетициях мне пришлось играть и изображать не только себя, а всех участников пьесы, кроме Сары, потому что она репетировала с актрисой, которая должна была играть ее. Мне надо было показать, как ведут себя и говорят старые евреи на Брайтон-бич, как Генрих Худяков и Миша Юпп читали стихи, как Лена Щапова, пришедшая позировать Шемякину, снимает чулок, как я пьянею, каким я бывал омерзительным, когда напивался в русских кабаках...
У актера Олега Лицкевича, который меня играет, длинные волосы - он исполняет главную роль в рок-опере "Иисус Христос - суперзвезда". В нашем спектакле Олег выходит во всем "подлинно шемякинском", я отдал ему свои вещи: черную рубашку, армейскую жилетку, брюки, сапоги, фуражку... Конечно, задача у Олега была нелегкая: сыграть меня, передать мой "дух" сложновато. Сара отдала свое платье актрисе, исполняющей роль Сары.
Ребята играют великолепно, выплясывают, хулиганят, есть смешные сцены. Много музыки, танцев. Поднимается и страшная, актуальная тема - СПИД. Сшитый на живую нитку спектакль получился довольно необычайным и интересным. Им заинтересовались в Лондоне, во Франции и в Нью-Йорке.
Недавно мы были в Москве по делам, и я принимал участие в спектакле. Финал под песню Галича "Когда я вернусь". В зале плачут. Смотрю, и у молодых актрис, изображающих евреек, танцующих на Брайтон-бич, слезы. Тема тяжелая: трагедия изгнания. Нас же выгоняли из страны навсегда. Страшное слово "навсегда"! Никогда не обнять друзей, оставшихся в СССР, родных, знакомых. Никогда не увидеть и не пройтись по набережным Невы, Фонтанки, по аллеям Летнего сада...
Спектакль со счастливым концом?
Михаил Шемякин: На премьере 16 декабря прошлого года в конце спектакля на авансцену поднялись: подлинный Шемякин, настоящая Сара и прилетевшая из Рима натуральная Лена Щапова, а из-за кулис вышел на поклон собственной персоной Вилли Токарев, который и пел вживую в моем спектакле. Это довольно неожиданный для "изгнанников" счастливый конец! А грусть в нем присутствовала, когда я перечислял героев спектакля, похороненных на чужбине...
В этом году выйдет, наконец, кукольный мультфильм "Гофманиада" по мотивам сказок Гофмана. Проект вы лично представляли еще в 2005 году. А недавно вы неожиданно отозвали свое авторство.
Михаил Шемякин: Пятнадцать лет шла работа на студии "Союзмультфильм". Режиссер Станислав Соколов чудесный человек, но все взял в свои руки, даже кукол сам стал делать и проект загубил. Он обладает мышлением 60-х годов - милым, но безнадежно устарелым. Это провально. Поэтому в титрах будет написано, что некоторые куклы сделаны по эскизам Михаила Шемякина.
Этот фильм показали детям и взрослым - фокус-группе, дети не могли высидеть 15 минут, хотя у меня на балете крошечные малыши стоят, разинув рот, их не оторвать от действия! Взрослые признались, что второй раз такой фильм смотреть не будут, а кто-то сказал, что ничего не понял.
Гофман прежде всего сложнейший философ. В фильм вошли "Крошка Цахес", "Песочный человек", "Золотой горшок", "Принцесса Брамбилла", сам Гофман. Сценарий запутанный, там столько глупостей наворочено! Я вложил в этот колоссальный проект столько сил и времени. И все впустую. Мне даже обещанных денег не заплатили.
У нас много писали об аукционе в Париже в конце прошлого года - продаже вещей Марины Влади, связанных с Высоцким. Прошла информация, что ваши фотографии и картины были проданы там в 5 - 6 раз дороже оценочной стоимости.
Михаил Шемякин: Понятия не имею. Какие-то литографии, рисунки, наверное.
Многие осудили Влади за этот поступок.
Михаил Шемякин: Это позорная история, еще одна монетка в жуткую копилку наших гадостей. Мы все время лезем своим носом туда, куда не следует лезть. Я считаю, что Россия должна низко поклониться Марине за то, что она просто бросила свою карьеру под ноги Володи Высоцкого. Она была молода, красива, и у нее все было впереди, а Володя был тяжело болен, до самой смерти. Я живой свидетель этому. Жить с Высоцким, как и с Шемякиным, очень нелегко. Это своеобразный крест. Даже в своих прощальных стихах, посвященных Марине, Володя сказал: "Я жив, двенадцать лет тобой и Господом храним".
Мне было стыдно за нас, за этот нездоровый шум. Я разговаривал с Мариной. "Господи, могут оставить меня в покое? - сказала она. - Могу я распоряжаться своим имуществом по собственному усмотрению? Володю я любила, люблю и буду любить. Какие-то архивы я передала, на что-то смотреть тяжело, хочу забыть, что-то оставлю себе. Я не бедствую, даже детям купила квартиры. Снимаюсь в кино. На каком основании меня обвиняют?" Марина переезжает в маленькую квартиру и решила что-то продать. Россия ей ничего не давала, в отличие от задаренного "царскими милостями" актера Депардье.
Какие проекты вы собираетесь представить в России в ближайшее время?
Михаил Шемякин: Готовлю книгу о венецианском карнавале. Уже более 20 лет занимаюсь исследованием психологии человека, участвующего в карнавальной мистерии. Фотографирую необычные лица простых людей, сияющих от счастья, детей, лица немецких бюргеров, аристократов, венецианских потомственных вельмож.
Работаю над своей "Автобиографией", вспоминаю, пишу тексты. Тружусь над обложками нескольких книг. Первая - это новый роман замечательного писателя Евгения Водолазкина "Авиатор". Вторая - это десятый том истории КГБ в серии "Следствие продолжается". В этом томе, посвященном истории 5-го следственного отдела, занимавшегося идеологией, а следовательно, "диссидентами", "нонконформистами" и "инакомыслящими", будут воспоминания полковника КГБ В. Егерева, занимавшегося моим делом, и фактически с небольшой группой коллег спасавшими меня и других диссидентов от лагерей. В этом томе и мои воспоминания о том, как я был арестован и выслан из СССР. А также и мое описание нашей с Сарой поездки в Афганистан для спасения советских военнопленных.
В мае представлю в своем фонде проект "Загадки русского народа". Когда у меня бывает свободное от других творческих дел время, я занимаюсь иллюстрированием русских загадок. Это очень интересно. Более 40 лет назад я приобрел в Париже книгу Дмитрия Садовникова "Загадки русского народа". Этот человек объездил буквально всю Россию, записывал загадки в разных губерниях, деревушках, разделил их на темы: крестьянский быт, обрядовые, шутливые, не очень приличные...
Проект интересен тем, что показывает необычайность мышления нашего народа, воскрешает быт и язык, забытые слова, исчезнувшие из употребления. Я отобрал пять довольно странных загадок, мы их выставим на конкурс в Петербурге, и художники должны будут их проиллюстрировать.
Вообще считаю свой проект "Русские загадки" важным российским проектом. К сожалению, министерство культуры РФ отказало мне в финансовой помощи. Надеюсь, что всё же "очухаются".
Вы по-прежнему преподаете в Воронеже?
Михаил Шемякин: Преподавать в Воронежской академии искусств меня пригласил Эдуард Бояков, театральный деятель. Увлек, и это было интересно. Но все лопнуло, и я с ребятами оказался на улице. Слава богу, мне удалось перевести студентов и двух доцентов в Петербург, в Академию Штиглица. В этой академии я получил профессорское звание. Все это произошло благодаря умному и деятельному ректору Василию Кичеджи. С ним академии явно повезло.
И в моем фонде сейчас работает студия практического освоения изобразительного искусства, ее ведут Александр и Наталья Ходюк, окончившие репинскую академию художеств. Они преподают по моей программе, которая развивает взгляд художников на вещи, предметы, учит композиции. Это отличается от академического преподавания: я за метафизику, за глубокое познание истории искусств.
Кстати
Михаил Шемякин открыл в Петербурге две выставки: в своем фонде на Садовой "Буква, Слово, Текст в искусстве", в Михайловском (Инженерном) замке Русского музея "Карнавал Венеции глазами российских фотографов".