А новая кинолента, ограничившись турбулентным двадцатым веком, поражает стилем своего изложения - он далек от патетики, пропаганды или низвержения идеалов. Такое повествование легче вложить в уста ровесника века, много повидавшего, расставшегося с несбывшимися надеждами, болью разочарования и эйфорией от грядущих перемен.
Неугомонная старушка, от лица которой ведется повествование, за свои девяносто четыре года совершила двадцать семь переездов - тому причина не охота к перемене мест, но поиск спокойного существования, как можно более далекого от того, что происходило в венгерском государстве. Отечественному зрителю такой подход кажется вполне симпатичным, пока речь не заходит о тех событиях мировой истории, которые оставили в наших душах глубокие раны. Нам любопытно смотреть на жизнь в Австро-Венгрии, интересно наблюдать за тем, как отразилось на мировосприятии венгров подписание Версальского договора и некий последовавший за ним идеологический интеррегнум, когда одни пытались продолжать жить по-старому, а остальные, внезапно очутившиеся в другом государстве, мучительно пытались найти себе место в его жизни.
Но когда речь заходит о периоде Второй мировой войны и после, эпическо-юмористический тон изложения начинает удивлять. Не пугать, не вызывать отвращение, а именно изумлять обыденностью и отсутствием хоть какой бы то ни было рефлексии. Однако переплетаясь с событиями жизни главной героини, политические изменения стали фактом ее собственной биографии, где обстоятельства, причины и следствия отделить друг от друга почти невозможно.
Вся ее жизнь - поиск нормальности и стабильности в условиях непредсказуемости прошлого, настоящего и будущего. С точки зрения высоких моральных устремлений такой подход может показаться приспособленческим, но выбор в его пользу имманентен человеческой натуре, отражаясь в поведении слишком многих. И это молчаливое большинство, беспрестанно адаптируясь, питает жизненные силы любого государства, мечтает, работает и растит детей. Роль личности в истории велика не потому, что один человек может многое изменить, а потому, что одному человеку удается в конкретный момент выразить коллективное подсознательное в наиболее общем его варианте, где каждый может домыслить общий посыл обращения, адресованного массам. И этим же массам приходится расплачиваться за последствия коллективного выбора, который так никогда и не имел в их представлении общего знаменателя.
Печально лишь то, что осмысление собственного существования в современную эпоху подернуто у многих пеленой явного слабоумия - такое впечатление, что даже природные механизмы самозащиты перестали срабатывать, их сменяет самоназначенная анастезия, неизбежным последствием которой станет потеря памяти - как индивидуальной, так и коллективной. Экзистенциальный опыт двадцатого века, отдаляясь, с каждым годом теряет свою боль и остроту для ныне живущих. Объявляя других сумаcшедшими, нужно быть очень и очень осторожными.
4.0