Режиссер рассказал "РГ", почему взялся за тексты Макиавелли и Боккаччо.
Флоренция эпохи Возрождения, бурные страсти и коварные интриги ради сближения с возлюбленной… Чем вас привлекла пьеса Макиавелли?
Искандер Сакаев: Есть несколько переводов пьесы "Мандрагора" на русский язык, мы взяли перевод Александра Островского, существующий в черновом варианте. И хотя в пьесе, на первый взгляд, нет особой глубины, она напоминает, скорее, драматургический сценарий, подобный тем текстам, что составляли основу комедии дель арте, где предельно примитивный сюжет раскрашивается импровизационной игрой актера, но, вчитываясь, понимаешь, что пьеса эта заключает в себе главную идею автора (философа и политического деятеля эпохи Ренессанса): любое средство во благо, если оно направлено на достижение благой цели. При этом парадоксально основной постулат тут же подвергается сомнению, когда один из героев монах Тимотео пытается оправдать себя: "Засунул палец поковырять в грехе, а дальше всю руку, а потом уж и весь туда влез". Собственно, основная идея спектакля: коготок увяз - всей птичке пропасть.
Поскольку текст перевода не отредактирован, не канонический, то, конечно, в ходе репетиций были и сокращения, возникали и встраивались в спектакль цитаты из других сочинений Макиавелли, а также мотивы из "Декамерона" Боккаччо. Придумалась такая "рамочная" история, что все происходящее на сцене случилось в зачумленной Флоренции, из которой сбежали некие сеньоры со своими дамами. Этим обстоятельством и задан лихорадочный темп, извращенные, на грани фола отношения: все хотят успеть нагуляться, налюбиться, позволить себе всё, что не могли позволить в привычной "дочумной" жизни. Персонажи неадекватны, живут в состоянии измененного сознания: делай все, что хочешь, никто не осудит, ибо некому, ведь все вокруг вымерли. В любую секунду жизнь может оборваться, а значит, здесь и сейчас предадимся безудержному веселью.
Вы не стали осовременивать историю?
Искандер Сакаев: Пьеса Макиавелли написана в 1518 году, и приспосабливать ее к нынешним представлениям о правдоподобии и пытаться сделать психологически достоверной бессмысленно. Понимая это, в спектакле мы осознанно ставили задачу сыграть комедию масок, но без масок. Маской же становится тело как главный выразитель энергии актера. И для этого подобралась очень хорошая актерская команда. Это Владимир Колганов, Андрей Шимко, Татьяна Полонская, Анна Бухарская, Дмитрий Луговкин, Назар Онищук. С такой командой можно горы свернуть.
К своим 40 годам вы много где поработали: в Уфе, Альметьевске, Стерлитамаке, Ижевске, Москве, Петербурге, в молодежных и кукольных театрах, в филармонии, в кино (сняли документальный фильм). Всё никак не осядете?
Искандер Сакаев: Предложили бы что-то настоящее - осел бы. Работая в репертуарных театрах, провинциальных, столичных, с частными театральными компаниями (сейчас вот предстоит осуществить проект со "звездами"), понял, что в России только в государственном театре можно добиться настоящего художественного результата, реализовать в полной мере именно свое видение. В идеале - создать свой собственный театральный язык.
В Петербурге в силу ряда причин нужно очень постараться, чтобы попасть на постановку в государственный театр. После ухода из Александринки и бесплодных попыток хоть где-то что-то поставить в Питере только спустя 9 лет после моего первого спектакля в Александринке (он же и последний) появился второй - "Мандрагора", благодаря Виктору Минкову, руководителю театра "Приют комедианта". Этот человек - подарок для театрального Петербурга, для молодых и не очень режиссеров. Он дает возможность делать разный театр и при этом удивительно лоялен к любой творческой индивидуальности.
У вас есть опыт работы в Александринском театре ассистентом крупных режиссеров: Валерия Фокина, Теодороса Терзопулоса и Кристиана Люпы. Поделитесь наблюдениями об учителях в профессии.
Искандер Сакаев: Молитвенных придыханий в сторону мэтров нет, да они в этом и не нуждаются. Скорее, стоит говорить о том, чем смог "разжиться", находясь рядом с такими титанами режиссуры.
Валерий Фокин - глыба, носитель "вируса Мейерхольда", замечательный художественный руководитель, великий менеджер, сверхрежиссер. Имею ли право назвать себя его учеником? Скорее, скажу так: я имел счастье учиться у Мастера, не дающего профессиональных рецептов, исповедующего принцип "научить нельзя, а можно научиться", и если хочешь что-то от него получить в профессии, то подсмотри, укради, присвой.
Кристиан Люпа - гуру, у которого, наверное, нужно учиться не на одном спектакле. Я работал с ним только на "Чайке". Он педагог от Бога! Колоссальная личность, абсолютно тонко чувствующий, ироничный. Такой мудрый хиппи. Что он творит на сцене, как показывает актерам - тотальная магия театра! Повторить невозможно. Просто наслаждаешься, упиваешься.
Терзопулос дает мощный заряд на поиски извлечения энергии. Но сами спектакли - это выразительное хождение по кругу, тупиковый путь.… Так тоже можно. Это интересно поначалу, но дальше - экстенсивный путь развития. Судзуки так работает.
А много дала стажировка в Японии в театральном Центре Тадаси Судзуки?
Искандер Сакаев: Конечно. Судзуки - это театральный император Японии. Создавший очень жесткую иерархическую систему, абсолютно зафиксированную. Я бы назвал ее "Путь Судзуки". Дойдут не все, но будет интересно.
Что у вас в планах?
Искандер Сакаев: Работаю в Москве, по всей стране, в ближнем зарубежье. Живу на колесах и на крыльях, "из Керчи в Вологду". Предложения есть. Ищу свое место и свой театр.
Текст публикуется в авторской редакции и может отличаться от вышедшего в номере "РГ".