Но от этой секундной возни под окном и промелька крыльев что-то улыбнется в тебе. И захочется еще помолчать у окна, помедлить над страницей, удерживая дарованную стихами неспешность.
Строки Ларисы - как тихие шаги в соседней комнате. Так в нашем детстве ходила мама, опасаясь нас разбудить. И сладко было сквозь сон слышать иногда скрип двери, звяканье чайника или кряхтенье половицы - в этих нечаянных звуках было еще больше любви, чем в тишине.
Новый сборник Ларисы Миллер называется "В прямом эфире", и это, конечно же, не телевизионный эфир, а небесный. В Византии верили: эфиром дышат ангелы.
Не участвую, не состою.
Боже правый, так что же я делаю?
Вот страницу терзаю я белую,
Вот к любимым словам пристаю.
И ни должности, и ни чинов,
Ни содружества, ни корпорации.
Просто ангел по крошечной рации
Передал мне обрывки из снов
И просил поскорей записать...
У художника Геннадия Новожилова, в юности учившегося вместе с Юрием Норштейном на курсах мультипликаторов, есть глубокие размышления о поэзии, а в них - строки, которые кажутся мне написанными о Ларисе Миллер: "Поэзия таинственней самой жизни. Слова, как иней под ладонью, истаивают и проливаются каким-то другим смыслом, не поддающимся, словно музыка, объяснению. И тогда что стоит весь земной опыт..."
Я рад, что о новом сборнике Ларисы пишу в ноябре. Спасительность ее застенчивой музы в эту пору особенно очевидна.
...И бродит ноябрь уныло.
Он знает, что всё нам не мило:
И сыро, и поздно светает.
Любви ему так не хватает.
Однажды Ларису спросили: "У вас так много светлых стихов потому, что их, наверное, проще писать?" Она ответила: "Нет, их писать труднее. В жизни так много трагичного, почти невыносимого, что найти причину, повод для радости невероятно трудно..."
Поздно светает за окном. Но ведь все-таки пока еще - светает!
Стихи почти всегда начинаются с пустяка: с интонации, с едва различимого, лишенного внятного смысла созвучия, с "шепотов и звонов". Это Божьи подсказки. Господь сотворил все, но не все им сотворенное найдено. Поэт ничего не выдумывает. Он лишь обладает способностью улавливать то, что не улавливают другие...
"Savoir vivre", - говорят французы. "Умение жить". Не знаю, что они вкладывают в это понятие, но, на мой взгляд, "savoir vivre" - это умение чувствовать себя богатым, не имея ни гроша за душой, способность из ничего сколотить капитал, за который трястись не надо, поскольку его нельзя ни украсть, ни пустить по ветру. Дождь, туман, птица, случайный разговор, стихотворная строка, воспоминание - вот они, несметные богатства умеющего жить.
Из эссе "Его величество пустяк"
А я люблю гонимые слова,
Немодные сегодня сантименты
Про всякие счастливые
моменты
Той жизни, что банальна
и нова,
Из коей душу так спешат
изъять,
Как некогда изъяли букву ять.
* * *
Как поживаешь, первый снег?
Как поживаешь?
Уж больно короток твой век -
Летишь и таешь.
Летишь и таешь без следа,
Пропасть без вести
Способен каждый без труда.
Исчезнем вместе.
* * *
Пора бы жить - не выживать,
А жить и вышивать по шелку
Сквозному. Смотрит ангел
в щелку,
А значит, будут заживать
Легко и просто ранки все
И все сердечные болячки,
И, если ты не склонен к спячке,
Увидишь мир во всей красе:
И шелк лазоревых небес,
И непримятый снежный
хлопок
Извилистых, неторных
тропок,
Ведущих из лесу и в лес.
Посвящается фильму "Сказка сказок"
Красное яблоко падает в снег.
Вечного времени медленный бег.
Вечного времени медленный
ход.
Красного яблока тихий полет.
Это из сказки, где нету конца.
Сказка такая одна у творца.
Красные яблоки с белых ветвей
Падают в снег. И поет соловей.
* * *
Что делать в этот день
метельный?
Желателен режим
постельный:
Лежишь себе, глядишь в окно,
Где мельтешение одно,
Где хлопья снежные летают,
Где миги, точно хлопья, тают,
А ты лежишь себе в тиши -
Успокоение души.
И ничего не происходит,
И на тебя покой нисходит,
И, суть по-прежнему тая,
Летит и тает жизнь твоя.
* * *
Давайте в черный день
подумаем о снеге,
О медленном его и неустанном
беге.
Летучие снега раскидывают
сети...
Давайте в черный день
подумаем о свете,
О будущем светло и ясно
о минувшем.
Огромное крыло над озером
уснувшим
Отбрасывая тень, в безмолвии
качнется,
И сгинет черный день, и белый
день начнется.
* * *
А мир так безнадежно плох,
Что приуныл уставший Бог.
Он под седыми облаками
Развел в отчаянье руками.
Что делать? Снова все
топить?
Или бесшумно облепить
Все покрывалом белоснежным,
Пушистым, девственным
и нежным?
* * *
Только будьте со мной, родные
мои.
Только будьте со мною.
Пусть стоят эти зимние,
зимние дни
Белоснежной стеною.
Приходите домой и гремите
ключом
Или в дверь позвоните,
И со мной говорите не знаю
о чем,
Обо всем говорите.
Ну хотя бы о том, что сегодня
метет
Да и солнце не греет,
И о том, что зимой время
быстро идет
И уже вечереет.