Неисчерпаемость шедевра Чайковского поразительна: премьера за премьерой "Пиковая дама" позволяет открывать все новые бездны заложенных в музыке настроений и смыслов. Юрий Александров максимально усилил звучание роковых, мистических нот, сделал их основой действия. В партитуре сокращены солнечные детские сцены первого акта с их молодцеватыми играми в солдатиков, зато мощно зазвучали мотивы страшных предчувствий и зловещих игр, в которые Судьба играет с героями.
И здесь солирует талантливая сценография Виктора Герасименко. Видеоинсталляции и виртуозно разработанная световая партитура делают мрамор петербургских дворцов и "узор чугунный" оград текучими, как черные воды Невы с ее водоворотами - воронками, которые любого затянут в свои адовы пучины. Это придумано очень изысканно: в самом фундаментальном, торжественном и прочном обнаруживается нечто призрачное, зловеще мерцающее - след дьявола, от него нельзя оторвать взгляд. Доминируют малахитовые болотные, топкие тона. Колышутся черные голые ветки, "державное теченье" Невы - бурлящий котел, куда в любую минуту готов сорваться грешник; в ностальгическом французском романсе Графиня испаряет призраки прошлого в самом буквальном смысле слова. Реальность постоянно срывается в кошмарный сон, бред, безумие, границы между ними размыты и неуловимы.
Режиссер и сценограф удивительно владеют пространством: сам воздух струится и мерцает, за окном стелются черные туманы, все плывет, подчиняясь велению неких иррациональных сил безумия. И даже прозрачная пастораль "Искренность пастушки" становится тревожно призрачной. То, что обычно играется как интерлюдия, напоминание о солнце и буколических радостях, здесь - зловещий карнавал, издевательская яркость которого оттеняет неумолимую поступь играющей человеком судьбы. Этот образ спектакля - его фундамент, очень прочно выстроенный каркас, способный скрепить самые разнородные компоненты и мотивы в единой целое.
Все это важно в той особой структуре, какую являет собой Татарский театр оперы и балета имени М.Джалиля. И здесь пора сказать о принципах его работы, придуманных вместе с этим уникальным Шаляпинским фестивалем. Это состязание лучших голосов России. В ТАГТОиБ нет своей труппы ведущих солистов, есть хороший оркестр, очень сильный хор и кордебалет, а исполнители главных партий приглашаются из других театров России и мира. С одной стороны, это позволяет казанским зрителям слушать лучших: кастинг бывает очень силен, как в эти два премьерных вечера. С другой, я опасался, что необходимость постоянно вводить в спектакли все новых артистов потребует режиссерских решений упрощенных, стандартных - рамок, в которые легко вставлять все новые фигурки. Спектакль Александрова снял эти опасения: напротив, солистов явно увлекал этот новый рисунок роли и новые обстоятельства, многократно умножающие драматизм действа.
Герман у Сергея Полякова из Новой оперы невротичен, импульсивен, его одержимость бросает свой отсвет на всех персонажей, когда безумным кажется весь мир. Николай Ерохин из МАМТ крепче вокально, но актерски рассудочней, рисунок роли суше и тяжеловесней. Киевская сопрано Оксана Крамарева и Марина Нерабеева из Новой оперы уверенно, но без особых взлетов ведут партию Лизы, зато на первый план волею режиссера вышла Графиня у Татьяны Ерастовой из ГАБТ и Александры Саульской-Шулятьевой из Новой оперы. Она зримо и незримо сопровождает весь спектакль, едва ли не дирижируя событиями; она здесь само воплощение дьявольских соблазнов, влекущих человека к гибели. Никакой старческой немощи, и германовское "Ради бога, не пугайтесь!" захлебывается в ее мефистофельском хохотке; она легко меняет обличье и возраст, она царит, она вечна, и никакая смерть не погасит дьявольское пламя ее соблазнов. Из персонажей второго плана особенно запомнился Елецкий у Владимира Целебровского (Мариинский театр) с его редкостно красивым тембром и актерской харизмой.
Второй спектакль, по дурной театральной традиции, вышел менее напряженным, в нем было меньше нерва и драйва, который захлестывал тебя в первый вечер и создавал настоящий кинематографический саспенс. Частично виною здесь давно сотрудничающий с театром итальянский маэстро Марко Боэми, трактующий партитуру с рассудочностью, более подходящей музыке барокко. Но это если сравнивать два насыщенных эмоциями вечера, а в целом получился спектакль прочный, концептуальный и редкостно цельный, созвучный нашему времени, тоже затягивающему нас в неведомые пучины близкой катастрофы.
Впереди еще почти три недели фестиваля, в афише названия репертуарных спектаклей ТАГТОиБ и встречи с новыми для Казани оперными звездами. Когда-то этот парад голосов был придуман, чтобы вернуть угасавшему театру публику; сегодня билеты на фестивальные вечера расходятся за пару дней, до отказа забитый зал полон энтузиазма и ожиданий.
Справка "РГ"
Шаляпинский фестиваль в Казани родился в феврале 1982 года, когда Татарский театр оперы и балета переживал глубокий кризис, - в поисках новой модели, способной вернуть в опустевший зал публику. Эту модель придумал директор театра Рауфаль Мухаметзянов: театр приглашенных солистов.
Фестиваль быстро завоевал позиции всероссийского, а потом и международного; резко вырос и уровень репертуарных спектаклей. На сцене театра пели Ирина Архипова, Тамара Синявская, Елена Образцова, Артур Эйзен, Юрий Мазурок, Дмитрий Хворостовский, Владимир Маторин...
В афише нынешнего фестиваля - "Евгений Онегин", "Борис Годунов", "Турандот", "Севильский цирюльник", "Трубадур", "Риголетто", "Аида", "Травиата", Реквием Джузеппе Верди и, под занавес, два традиционных гала-концерта с участием солистов и дирижеров из Москвы, Казани, Киева, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга, Италии, Австрии и Великобритании.
Премьера "Пиковой дамы" на 35-м Шаляпинском фестивале в Казани.