На сцене Большого театра премьера. Опера "Идиот" Мечислава Вайнберга. (Любителям музыки он известен как Моисей, но теперь стал Мечиславом). Публика принимает восторженно. Критика с прищуром смотрит, говорит про тенденции, высокомерно похлопывая по плечу создателей: мол, неплохо, неплохо...
На самом деле на сцене Большого театра произошло огромное событие. И имеет смысл прямо так об этом и сказать.
Мечислав Вайнберг - выдающийся русский композитор ХХ века. Гений музыки. Принципиально, что в главном российском театре поставлена его опера. В нескольких музыковедческих статьях я читал, что, мол, молодец дирижер Михал Клауза - справился с трудной музыкой. Для меня это странный вывод.
"Сложная музыка" - это какое-то очень субъективное определение. Для кого-то сложен Моцарт, а кому-то Шостакович легок. Музыка Вайнберга мощная, завораживающая, великая. И оркестр во главе с Клауза доносит ее до зрителя. Вот главное.
Безусловно, событие - приход на сцену Большого театра режиссера Евгения Арье. Арье - явление мирового театра. Он приехал в чужую страну и сумел на чужом языке создать один из самых мощных не только в Израиле, но, пожалуй, и во всей Европе театров - "Гешер". Согласимся, что подобное не так уж часто случается.
Я видел немало спектаклей Арье в Тель-Авиве и могу сказать, на сцене Большого в опере режиссер продолжает то, что он делает в драме: старается о живых людях рассказать увлекательно и интересно - так, чтобы в результате сидящие в зале задумались о себе, о собственной своей судьбе. Можно, умничая, исписать тома о том, насколько постановка соответствует духу Достоевского. Это милое занятие не имеет никакого отношения к делу. Арье поставил интересный и по-настоящему захватывающий спектакль. По-моему, в этом суть.
Ему здорово помог художник Семен Пастух, безусловно, выдающийся сценограф. Когда в рецензиях начинают рассказывать сценографию, поверяя алгеброй слов гармонию сценического пространства, все погибает. Сценографию Пастуха, как и любое серьезное художественное произведение, описать нельзя. Пастух создает мир, в зеркалах которого преломляются души персонажей оперы. Это очень непрочный, очень шаткий, во многом непрочный мир. Мир Достоевского и Вайнберга.
Многие критики чуть высокомерно похлопывают по плечам исполнителей главных ролей, мол, во многом справились, хотя... Поразительно, что в этой опере замечательные актерские - подчеркиваю - актерские работы. Спектакль сделан только силами актеров Большого театра, без приглашенных солистов. И, боже правый, такие актеры в труппе есть! Удивительные голоса и абсолютно драматическое актерское мастерство.
Кто-то написал, что Богдан Волков, сыгравший Мышкина, сливается с другими персонажами. Ерунда полная! Волков играет и виртуозно поет человека, который жалеет всех, жалеет искренно, но именно эта его жалость приносит столько бед.
Блистательный, мощный, брутальный, трагический Рогожин в исполнении Петра Мигунова. Как известно, сыграть на сцене любовь невозможно. Мигунову это удается - любовь страстную и страшную.
Настасья Филипповна, сыгранная Екатериной Морозовой, действительно красавица. Понятно, что из-за такой могут твориться нешуточные страсти. Кто-то уже увидел в ней вульгарность. Я не заметил. Она прячет за вульгарностью истерзанную, ищущую спокойствия душу. Морозова играет-поет не вульгарную красотку, а страдающую женщину, которая не может отыскать себя, свою любовь.
Вульгарен Лебедев в изумительном исполнении Константина Шушакова. Но как прекрасно, одновременно очень театрально и очень жизненно вульгарен он. И генерал Епанчин (В. Гильманов), и его жена (Е. Сегенюк), и Аглая (Ю. Мазурова), и Тоцкий (А. Дедов)... Да все, кто выходит на сцену Большого - это живые люди.
Оперу слушают, а не смотрят. Опера - условное искусство. Кажется, что создатели спектакля с таким выводом не согласны. Опера - синтетическое искусство. Это да. Где есть мощная музыка, интересные человеческие характеры, которые в прекрасно созданном мире, разыгрывают увлекательную, глубокую историю.
Премьеры бывают разные. В том числе и на сцене Большого. Каждый спектакль не может быть событием, это просто невозможно.
Выбор оперы Вайнберга - принципиальное решение руководства театра. Решение смелое. И я даже не буду объяснять почему. Когда широкой публике открывают композитора такого уровня, тут не может быть полпобеды. Это, что называется, "идти ва-банк".
Большой рискнул и выиграл. Если не дать разыграться в себе бесу прищура, если широко открыть глаза и душу, то станет ясно, что премьера в Большом - не рядовое, но серьезное и музыкальное, и театральное событие.