Сама идея представить в дилогии столь разные по музыкальному языку оперы ХХ века - ораториальную партитуру Стравинского и бартоковский триллер - потребовала от Римаса Туминаса прояснения их смысловых архетипов, общим в которых стало роковое стремление героев добиться истины. И античный Эдип, и очередная жена Синей Бороды Юдит не смогли остановиться вовремя и тем самым спасти себя от катастрофы гибели. В "Царе Эдипе", партитура которого написана на латинском языке (текст Жана Кокто) и близка монументальным "страстям" и ораториям баховско-генделевского строя, а также античной драме с ее протагонистом и хором, Туминас пошел по самому короткому, если не сказать прямолинейному пути. Сценический образ спектакля - огромная расколовшаяся голова опрокинутой скульптуры, напоминающей гигантскую апокалиптическую Персефону из знаменитого панно Бакста "Древний ужас" (Terror Antiquus) - метафора погибшей цивилизации.
Появляющийся из недр этой головы Эдип - здесь не величественный античный герой, которого влечет фатум (по Ницше - amor fati), возвышающий героя до осознания необходимости гибели, а себялюбивый, властный правитель Фив, рефреном повторяющий - "я прославленный Эдип", "я решил загадку Сфинкса". Невысокий, лысый, с огромными накладными плечами и прищуренным взглядом Эдип (Валерий Микицкий) - антигерой, поющий стилизованные под оперу-seria арии нарочито "вьедливым", мелким звуком. Хор вокруг него движется четкими линиями - горизонталям, диагоналям, выстраивая графику сценического пространства, перетекающую в графику жестов. В спектакле все условно - костюмы, сочетающие длинные хитоны с современными пиджаками, лаконичная цветовая гамма - черный, красный и бронзовый, реакции, выражающиеся не через эмоции, а через пластику рук. Иокаста, супруга Эдипа (Наталья Зимина) "ломает" локти углами, соединяет свои ладони с ладонями Эдипа, пытаясь защитить его от надвигающейся разгадки, повисает, раньше Эдипа осознав страшную правду, на распятых руках внутри зловеще улыбающейся скульптурной головы. Туминас не наполняет спектакль подробностями, а натягивает, как тетиву, его внутреннее напряжение, разрешающееся быстрым, почти мгновенным развенчанием Эдиповой власти. Только что хор пел "славу" Эдипу, а теперь тихо пятится со словами: "Ужаснейшее чудовище, убогий Эдип". Эдип остается в абсолютной пустоте, с опущенной головой перед разбитым истуканом, в тишине, вздрагивающей замирающими звуками оркестра.
Феликс Коробов создает впечатляющую звуковую фактуру спектакля, подробно следуя за сложнейшими стилистическими поворотами партитуры Стравинского, с ее развернутой хоровой фактурой, ламентозными скорбными интонациями, пульсом ритмических остинато, эффектной артикуляцией меди. В "Герцоге Синяя Борода" такой рельефности оркестровой ткани пока не достает. Здесь оркестр звучит более сфуматно, сглаженно для напряженной, жутковатой суггестии триллера, для богатейшей по звуковой колористике бартоковской партитуры, живописующей невидимые миры таинственного Герцога.
Между тем Туминас и в этом спектакле остается немногословным в своем сценическом решении. Мрачная серая стена с черными закрытыми дверями, а перед ней - Герцог (Денис Макаров) и Юдит (Лариса Андреева). Туминас не провоцирует ответ на вопрос - кто они: эти Герцог и Юдит? Он следует своей теме: куда приведет Юдит желание докопаться до истины - тайн за семью замками ее мужа? Сам Синяя Борода в спектакле немногословен, красноречива его ироническая улыбка, появляющаяся на лице, когда Юдит возбужденно подбегает с ключом к очередной двери. Он знает наперед, чем кончится еще одна несостоявшаяся идиллия его счастья. Юдит же в спектакле словно сошла с прерафаэлитского полотна Габриэле Россетти. Туминас отсылает к панэстетизму эпохи символизма, когда Метерлинк написал свою пьесу "Ариана и Синяя Борода". Здесь те же мотивы мрачного подземелья, символического места заточения человеческой души, с той лишь разницей, что Юдит в спектакле - не мистическая метерлинковская душа, трепещущая от ужасов мира, а капризная красавица, желающая докопаться до истины и изменить мир "под себя". Финалом ее расследования стали распахнутые двери, в которых застыли три прежних жены Герцога Синяя Борода - в мантиях и коронах, неподвижные и прекрасные, как мраморные скульптуры. И Юдит теперь займет свое место за дверью, которую Герцог закроет навсегда.