Если бы от Ваншенкина остались только его песни: "Я люблю тебя жизнь...", "Алеша" ("Белеет ли в поле пороша"), "Вальс расставания" ("Кружится, кружится старый вальсок"), "Я спешу, извините меня", "Как провожают пароходы..." и другие, незабываемые, - то и этого было бы достаточно для его бессмертия, потому что песни эти будут петь всегда, пока поют на русском языке. Но Ваншенкин был и просто замечательный поэт, непретенциозный, но и ни на кого не похожий, со своим поэтическим почерком, своими темами, а вернее поворотами этих в общем-то классических тем.
Например, его военная лирика (в 17 лет он ушел на фронт). Как забыть потрясающее стихотворение "Женька" (тоже стало песней) о гибели на войне вчерашней школьницы: "Висит фотография в школе - // В улыбке - ни грусти, ни боли. // Шестнадцать ей было - не боле. // Глаза ее были безбрежны, // Мечты ее были безгрешны, // Слова ее были небрежны".
У Ваншенкина в его военной лирике это вообще какая-то сквозная тема - одиночество в смерти, даже и на войне, даже и там, где смерть вроде бы красна. Если задуматься, то и Алеша, "в Болгарии русский солдат", у него одинок "над горою". (А сегодня уж тем более.) Поэта как-то никогда не обманывала тема "коллективной смерти", перед ней все одиноки...
Вот и в последней книге то же. Только не о смерти, а о госпитале. Всё стихотворение - четыре строки. Называется "Молодость товарища": "Из госпиталя - без ноги, // В шинельке из суконца пегого, // Среди начавшейся пурги, // Где встретить некому и некого".
А если и "коллективная" тема, то и она по-своему решается... Тоже всё стихотворение - четыре строки. И называется "Ночной разъезд. 1943": "Встречный путь недолго занят, // Паровоз дает свисток - // Фронтовой состав на запад, // Санитарный на восток".
В последней книге Ваншенкина все стихи не просто короткие, а очень короткие. Порой неправдоподобно короткие, как вот это, цитируемое выше, где в четырех строках - вся, в сущности, картина войны. Любой войны. Великой, не великой. Просто - войны...
Или - просто больницы... Стихотворение "В реанимации": "Такую сделали промашку, // Что в роковую пустоту // Жизнь уронили, как бумажку, // Но - подхватили на лету". И - всё.
Почему "Оксфордский блокнот"? Дочь подарила отцу, когда он лежал в больнице, блокнот с закругленными краями. Его удобно в карман положить, с собой носить, а длинные стихи писать неудобно. Удобно - только короткие, в одну-две строфы, не больше.
Но это ироническое объяснение поэтической краткости Ваншенкина в конце жизни. Вот что пишет в предисловии к книге критик Сергей Чупринин: "Сказать о самом себе коротко. Еще короче. Еще проще. И еще точнее. Вот, похоже, цель, какую Константин Ваншенкин ставил перед собою в последние годы жизни".
Хотя у меня, когда я читал эту книгу, возникла несколько иная мысль. Возможно, автор ее и вовсе не ставил перед собой какую-то цель. Это стихи, написанные тогда, когда уже можно не писать стихи. Нет для этого определенной цели. Тщеславие? Всё уже есть. Песни его поет вся страна - самая большая страна в мире. Мастерство? Ну, я думаю, что Ваншенкин давно догадывался о том, что он - мастер стиха. Может, зуд творчества? Это когда из дома в больницу, а потом - обратно? Едва ли.
И мне почему-то кажется, что главная прелесть этих коротких стихов в том, что они написаны именно тогда, когда стихи, строго говоря, уже можно не писать. Никто этого от тебя не ждет. В издательских планах не значишься. Да и новой книги своей, возможно, уже не увидишь. Вот тогда и появляются стихи, которые живут совершенно своей, ни от кого не зависимой, автономной жизнью.
Друзей, которые бы их оценили, уже почти нет. "Порой проснешься ночью - хоть завой! - // Как будто ты в полях смертельно ранен. // Подумаешь: а кто еще живой? // Неужто только Бондарев да Гранин?" Когда время остановилось: "А вот еще и премия // Досталась нам живьем - // Отчетливость безвременья, // В котором мы живем". И когда: "Я научился на свои // Стихи смотреть, как на чужие..." Вот тогда и появляются строки, которые живут сами по себе. О которых не нужно спрашивать - для чего они написаны.
Например, в этой книге довольно много интимной, любовной лирики. Некоторые из стихов откровенно эротичны: "Она сидела в праздной лени, // От мыслей вдалеке, // Имея голые колени // И с книжечкой в руке. // Внезапно поднялась упруго // В наскучившем углу, // Две туфли в метре друг от друга // оставив на полу". Или такое щемящее двустишье: "Так беспощадно к ней тянуло, // Как в сон клонило за рулем". Есть стихи хулиганские. Например, "Пляж": "Лежат девки // Нежным слоем. // А солдаты // Идут строем".
Есть стихи, о которых даже не знаешь, что и сказать, потому что они, на первый взгляд, лишены содержания. Вот - стихотворение "Ночь": "Солдат на посту. // Состав на мосту. // Снежинок порханье. // Ночное дыханье. // Спокойно везде: // Халат на гвозде // С цветками по ткани... // И зубы в стакане".
Но почему-то этой "картинки" уже не забудешь. Она врезается в твою память намертво. И это стихи, в которых действительно нет ни одного лишнего слова. Не говоря уже о том, что в них совсем нет поэтической риторики.