Редко кому в жизни так повезло: дружить сразу с двумя литературными гениями и Нобелевскими лауреатами: Александром Солженицыным и Иосифом Бродским. Первый - предрек его возвращение из эмиграции, второй - редактировал первую книгу стихов и считал поэтический словарь Кублановского самым богатым среди пишущих стихи по-русски.
Родился в Рыбинске. Недавно с гордостью и любовью к малой родине сообщил, что стал его почетным гражданином. Бывает там постоянно: я выучила наизусть код этого старинного городка на Волге: ни один раз приходилось брать интервью по телефону. Поэт считает, что мыслящему человеку уютней жить в провинции. Обожает тамошних врачей, учителей, прихожан маленьких храмов - "островки традиционной нашей интеллигенции, которая занимается изысканиями о родном крае, собирается, например, вокруг маленького киноклуба и смотрит некоммерческое кино". К слову, всегда подчеркивает, что сам - из среды провинциальной интеллигенции. Отец был актером ("говорят, блестящим, в Рыбинске его до сих пор помнят"). Мама - преданная русской литературе учительница.
Даже по студенческим фото Кублановского, где он похож на одного из "битлов", видно - его поэзия вряд ли понравится официальной советской критике. Он поступил на искусствоведческое отделение истфака МГУ, когда сняли Хрущева. Наступало новое время, казалось, что и цензура канет в Лету. Знакомится с Леонидом Губановым и Владимиром Алейниковым, вместе создают литературное объединение "Смелость, Мысль, Образ, Глубина" - СМОГ, который, несмотря на "оттепель", быстро прикрывают власти.
Кублановский писал глубокие и бесконечно талантливые в поэтическом смысле стихи, переполненные любовью к страдающей родине. Их не печатали. Он уехал, вернее его вынудили это сделать. В 1990-м вернулся. Когда спрашиваешь: "Вы были диссидентом?", - страшно сердится и подробно объясняет: "Это получилось не потому, что был активно действующим инакомыслящим, просто меня в России не публиковали и в какой-то момент я, воспользовавшись оказией, все написанное послал на Запад Иосифу Бродскому. И он выпустил мою книжку. Сам составил, включив в нее некоторые очень резкие стихи. После этого передо мной поставили дилемму: отъезд или лагерь. Я уехал и прожил за границей девять лет. Ровно столько, сколько мне предсказал Александр Исаевич в своем письме в Вену. Все произошло как по писаному. Даже в мелочах он был пророком".
Живя уединенно в Переделкино, он вовсе не поэт-отшельник, не равнодушный наблюдатель. По его мнению, отечественный писатель - это еще и значительное явление, формующее общественную атмосферу.
Юрий Кублановский - один из немногих современных поэтов, которые с удовольствием говорят о своем православии. Это особая и очень важная глава в жизни поэта. В роду у него были духовные лица. Мальчика тайно крестила бабушка. Работая в эмиграции на радио "Свобода", он вел программу "Вера и слово" о религиозной специфике русской литературы.
Вспоминает, что со своими представлениями и заграницей оказался "белой вороной": "Меня быстро раскусили и уволили. Как "человека Солженицына". Как бубнового туза на спину повесили - вот и ходи с ним.
Понимаете? Да и потом, когда я вернулся, мне сказал один очень известный поэт из круга Иосифа Бродского: "Зачем ты приехал? Ты ходишь в церковь и дружишь с Солженицыным - тебе здесь ничего не светит".
Впрочем, на родине его высоко оценили. В 2012-м Юрий Кублановский стал лауреатом премии Правительства Российской Федерации в области культуры за сборник стихов "Перекличка". А в 2015-м получил Патриаршую литературную премию имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия.
О том, что поэтический язык Кублановского бездонен, а любопытство к поэтическим подробностям жизни неиссякаемо, писали многие. Позволю себе привести и собственный журналистский пример такого детального прицела. Речь шла о событиях на Ближнем Востоке и Юрий Михайлович рассказывал о бедуинах, которые "на дромадерах скачут в толпе студентов". И когда я спросила, кто такие "дромадеры", он обстоятельно объяснил, что это одногорбые верблюды.
Человек с необыкновенным чувством юмора и самоиронией в ответ на просьбу об интервью к 70-летию ответил в своем духе: "Я уже надавал столько юбилейных интервью, что сам себе кажусь попугаем!"
Юрий Кублановский
Россия, ты моя! И дождь сродни потопу,
И ветер, в октябре сжигающий листы…
В завшивленный барак, в распутную Европу
Мы унесем мечту о том, какая ты.
Чужим не понята. Оболгана своими
В чреде глухих годин.
Как солнце плавкое в закатном смуглом дыме
Бурьяна и руин,
Вот-вот погаснешь ты. И кто тогда поверит
Слезам твоих кликуш?
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"