Хватит с нас реформ
В последние два года остановлен экономический спад, стабилизирована инфляция, нормализован валютный рынок. А чего еще не хватает экономике для роста?
Андрей Клепач, член правления ВЭО России, зампред Внешэкономбанка: Стагнация поселилась в головах. Надо, чтобы там поселилась уверенность и готовность рисковать, создавать новый бизнес, наращивать объемы производства, внедрять новую продукцию. Тогда предприятия станут инвестировать, население начнет тратить деньги, это было бы важным импульсом для роста экономики.
Несмотря на очень большое падение доходов населения - почти на 13 процентов за два года в реальном выражении, норма сбережения выросла. Сейчас люди видят свет в конце тоннеля, но неизвестно, когда из этого тоннеля можно выйти, поэтому они сберегают, а не тратят.
У предприятий тоже деньги есть. Девальвация привела к существенному повышению прибыли, это проявляется и в том, что остатки на счетах компаний превысили депозиты населения, чего не было давным-давно. Тем не менее они не инвестируют эти средства, рост инвестиций в основном идет только в нефтегазовом комплексе. То есть на самом деле пока спад не преодолен.
Виктор Ивантер, действительный член сената ВЭО России, директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, академик РАН: Реформировать на самом деле ничего не надо, при слове "реформа" народ вздрагивает - сейчас что-нибудь отберут.
Надо тиражировать достигнутые успехи. Они есть в сельском хозяйстве, металлургии, химии, фармацевтике, IT-технологиях, ОПК. Там государство внятно действовало, методы применялись известные и понятные. Почему нельзя их использовать в других секторах?! Мы можем начать экономический рост, нет оснований посыпать голову пеплом.
Надо отказаться от наивного представления, что если мы начнем выпускать какую-то продукцию, которая будет дешевле и по качеству не хуже, чем у конкурентов, то нам освободят нишу на мировом рынке. Фантазии дурацкие. За это надо бороться.
Какие возможности открывает переход инфляции к рекордным 4 процентам?
Михаил Эскиндаров, вице-президент ВЭО России, ректор Финансового университета при правительстве РФ: Одной устойчиво низкой инфляции мало, без смягчения денежно-кредитной политики у нас ничего не получится. Сегодня доступность кредита (отношение выданных кредитов к ВВП) в России составляет 44 процента, в Китае - 173, в Южной Корее - 103, в Индии - 77 процентов. Это говорит о том, что предприятиям тяжело получить дешевые кредиты. А без них развиваться невозможно. Вторая причина - низкий уровень монетизации (обеспеченности деньгами) экономики.
Еще важный фактор, который мог бы поддержать экономику, - ускоренная амортизация. Ее сегодня нет, нет фонда соответствующего, нет программы. А в той ситуации, в которой оказалась Россия, нам надо делать в два раза больше, чем тем странам, которые нас окружают. Это важно еще и потому, что китайцы, индусы, иные страны не могут понять, куда собирается Россия идти, какими темпами, серьезные мы партнеры или нет.
Не отставай!
В последнее время много говорится об опасности технологического отставания России. Что делать, чтобы его не допустить?
Сергей Бодрунов, президент Вольного экономического общества России: Мы живем в эпоху новой индустриальной революции, перехода к новому технологическому укладу, когда знания становятся основной компонентой продукта. И технологическая граница, которая определяет передовые достижения, экономику следующего этапа, движется дальше все быстрее и быстрее.
Большой шаг вперед, что с этим уже никто не спорит. Всем уже понятно, что надо скорее наверстывать то, что было упущено. Осталось выбрать приоритеты и найти источники финансирования. Мы должны понимать, что быстрое развитие на всех направлениях просто невозможно, нельзя хвататься за все сразу.
Многие предприниматели вкладываются в те сектора, где через 10 - 15 лет можно ожидать очень серьезных прорывов. На мой взгляд, при участии РАН государству надо четко выделить эти сектора в качестве приоритетов, поддержать работу частных инвесторов там. Ведь они будут базой новой экономики. Среди них, конечно, должен быть транспорт, потому что нам надо "стягивать", связывать наши огромные пространства.
Каковы основные источники роста новой экономики?
Андрей Клепач: У нас есть существенный потенциал роста в базовых отраслях. Нефтегазовый комплекс подавляющую часть оборудования, программного обеспечения импортирует из-за рубежа, от остальной структуры экономики он сильно оторван. Это первое, что надо изменить.
То же самое в сельском хозяйстве: показатели обеспеченности отечественными продуктами у нас рекордные, но по племенному скоту, семенам, средствам защиты растений зависимость от импорта крайне высокая. Очень много таких цепочек, которые у нас обрываются в самом начале. И их надо создать, это, может быть, самый серьезный вызов.
По добыче нефти у нас 10 - 11 процентов мирового производства, а по химии около двух. У этой отрасли потенциал в четыре-пять раз больше, возможности для рывка огромны и для внутреннего рынка, и для экспорта.
Очень важно не только ориентироваться на технологии, которые дадут эффект через 15 - 20 лет, а все-таки кардинально переломить ситуацию с технологическим развитием в ближайшие три - пять лет. Здесь есть заделы в медицине, биотехнологиях, фарминдустрии, начался рост в станкостроении.
Виктор Ивантер: Спрос на инновации возникает только тогда, когда есть инвестиции. Но в стоячую экономику психически здоровые люди не вкладываются. И здесь на помощь должно прийти государство, разделить с инвесторами риски. Давайте меньше государства, нам говорят. Я не против, но чем его заменить?
Андрей Клепач: На самом деле нормально работающей системы поддержки технологических отраслей мы так и не создали. Есть много стартапов на начальной стадии, но как только нужно масштабировать их, то оказывается, что венчурные фонды мизерные.
Более того, практика показывает, что половину должны вложить сами инженеры и ученые, которые стартапы запускают. Это практически невозможно. Банки это не кредитуют, потому что стартапу заложить нечего.
Государство обязало крупные госкомпании реализовывать программы инновационного развития, но это не привело к серьезному перелому с финансированием НИОКР. А это серьезный рычаг. Если бы удалось скоординировать усилия этих компаний, бизнеса, докапитализировать институты развития, перестать экономить на Академии наук, финансирование которой только в этом году сокращено на 30 процентов, вот тогда бы у нас получился рывок.
Свои сандалии не жмут
Сергей Бодрунов: В прорывных направлениях может работать ограниченное число людей, у которых есть талант, знания, способность все время двигаться вперед. Но основная часть населения должна добывать хлеб насущный в "экономике простых вещей", которую мы практически потеряли. Ее тоже нельзя терять из виду. Почему мы обязательно должны детские сандалии покупать в Китае?
Покажите только, где на все это взять денег?
Михаил Эскиндаров: Вместо того чтобы покупать ценные бумаги США, надо сверхдоходы от продажи нефти направлять на инвестиции в основной капитал.
Когда рассуждают, где взять денег, часто говорят про оборонно-промышленный комплекс. Но сегодня ОПК - это одна из отраслей, которая способна на инновации, внедрение новых разработок, в том числе имеющих гражданские приложения.
Нефтегазовый сектор останется базой для экономического роста?
Виктор Ивантер: Есть такая версия, что новая жизнь заключается в том, что мы прекращаем заниматься дурацким делом - вывозить нефть и газ. Будем поголовно писать и продавать компьютерные программы и этим жить. Но вообще-то только сумасшедший может отказаться от использования сырьевого преимущества. Не надо путать сырьевую модель с теми возможностями, которые этот ресурс представляет для того, чтобы развивать нашу экономику дальше.
Наша страна единственная из высокоразвитых, кто полностью обеспечен топливно-энергетическими ресурсами. ТЭК обеспечит страну энергией при любом темпе экономического роста.
Безусловно, что на ближайшее время именно ТЭК, а не зерновые хозяйства или автопром, будет основным добытчиком денег для бюджета. Я не вижу в этом ничего плохого. Да, цены на нефть и газ волатильны, но это по крайней мере то, что покупают всегда. Вспомните, в 2009 году или недавно, когда резко упали нефтяные цены, у нас безработица практически не увеличилась. А если бы мы специализировались на экспорте не сырья, а автомобилей, полстраны бы не работало. ТЭК предъявляет колоссальный спрос на высокие технологии. Такой же спрос предъявляет только оборонка, но ОПК - это спрос бюджетный, а ТЭК - коммерческий.
Дефицит пенсионной системы будет снижаться
Нужна ли ускоренная индексация пенсий и зарплат бюджетников, чтобы оживить спрос и скорее преодолеть тот провал в доходах, который случился в кризис? Или это только раскрутит инфляцию и обернется против самих же бюджетников?
Клепач: Реальные доходы бюджетников "провалились" гораздо глубже, чем по экономике в целом. Бюджетный сектор - это 14 миллионов человек из 72 миллионов занятых, это очень большая часть. Индексация только по инфляции, что сейчас будет заложено, по-видимому, в бюджет, означает стагнацию в реальном выражении. Индексация должна быть опережающей, каких-то инфляционных рисков я в связи с этим не вижу.
Это вопрос не только спроса, но и инвестиций в человеческий капитал, во врачей, учителей, ученых, военнослужащих. Если ничего не делать, то мы почти полностью перечеркнем реформу денежного довольствия 2012 года, не выполним майские указы президента по целой шкале приоритетов по зарплатам ученых, врачей, преподавателей. Если мы хотим, чтобы люди оставались в России, вкладывали здесь свои мозги, они должны здесь зарабатывать. В институтах РАН 80 процентов доходов - внебюджетные, гарантированные государством оклады мизерные. Оклад доцента в Москве - 20 тысяч, это при средней зарплате в 50.
И надо, по-видимому, отказаться от жесткой привязки зарплат по майским указам к средней по региону, потому что иначе мы получаем в Ивановской или Кировской области зарплату учителя или врача в 20 тысяч рублей, а тут же рядом Татарстан, где зарплаты в полтора раза выше.
Сможет ли система индивидуального пенсионного капитала полноценно заменить нынешнюю накопительную компоненту, которая с 2013 года остается замороженной? Пенсионные накопления превратятся в "длинные" деньги?
Ивантер: Сейчас это выглядит как фантазия, ритуальные заклинания. Чтобы пенсионные накопления стали значимым ресурсом для экономики, пенсии должны вырасти в три-четыре раза. А для этого должны быть высокие зарплаты. То есть на успешную пенсионную реформу сначала надо заработать деньги, деньги же может дать только экономический рост, других вариантов нет.
Эскиндаров: Сильно сомневаюсь, что в ближайшее время у нас будет сформирован рынок "длинных денег". На Западе его источниками являются средства пенсионных фондов и страховых компаний, но пенсионные фонды не развиваются по понятным причинам, а страховой рынок абсолютно не развит.
Клепач: Люди отложили больше трех триллионов рублей в накопительную систему, и она может развиваться, если создать механизмы софинансирования со стороны компаний, подумать, какие налоговые стимулы можно дать для развития корпоративных пенсий.
Все это есть, но оно очень дорогое сейчас, потому что риски вложения в нашу экономику достаточно большие. Чтобы кардинально изменить ситуацию, государство должно гарантировать не только сохранность накоплений, но и некоторый доход с них.
Даже при таких низких пенсиях, как мы имеем, на социальные выплаты, главным образом на трансферт Пенсионному фонду из бюджета, идет больше 10 процентов ВВП. Если мы хотим сманеврировать в пользу образования и здравоохранения, то здесь главный ресурс не силовой блок (расходы на него тоже на пике, но точно будут снижаться), а уменьшение дефицита пенсионной системы. Иначе мы будем иметь стабильный дефицит бюджета в два-три процента ВВП даже при растущих ценах на нефть.
Значит, повышение пенсионного возраста все-таки неизбежно?
Клепач: Я считаю, что неизбежно. По разным оценкам от 70 до 80 процентов людей продолжают работать после выхода на пенсию. Во-первых, на пенсию не проживешь, во-вторых, люди хотят и могут еще работать, и это вопрос социализации - психологически трудно остаться сразу без работы.
И еще. Поскольку мы не сможем сразу всем пенсионерам обеспечить высокий уровень жизни, я бы поднял вопрос о дифференциации пенсий. У нас беда в том, что полицейские, офицеры, выходя на пенсию, становятся социально незащищенными.
Чиновник, у которого средняя зарплата выше, чем по стране, выходя на пенсию, не должен получать крайне небольшие деньги, притом что это человек с большими знаниями, опытом, чья служба государству была связана с очень серьезными ограничениями.