Это база фильма, его основа, практически документальная. Она взята прямиком из сегодняшних баталий вокруг медицинских реформ, имеющих целью сохранение отчетности, чинов и должностей, но не здоровья и жизни пациентов. Уже поэтому фильм попадает в сердцевину болей, которые касаются каждого из нас, и за его "производственной линией" следишь с живым интересом.
Перед нами панорама человеческих типов и типичных коллизий: от "профессионально болеющих бабушек" до "колотых-резаных" гопников с налитым кровью бычьим взглядом, от медицинских чиновников до врачей, самоотверженно делающих свое дело и вызывающих нашу сердечную признательность - и на экране, и в жизни. "Все герои хорошие!" - уличают скородумные коллеги, не заметив сложности и абсолютной неоднозначности персонажей. Сила фильма как раз в том, что его герои существуют не в выморочном пространстве авторских фантазий, а в мире, где кувыркаемся все мы гуртом, запинаясь о те же камни и наступая на те же грабли. Где каждый - и герой и жертва одновременно. И даже у самого "отрицательного" персонажа - нового начальника станции "скорой помощи" - обнаруживается своя вынужденная правда. Эта многомерность и делает фильм интеллектуально накаленным, наши оценки происходящего по ходу сюжета многократно меняются: мы мотаемся на тех же качелях, что раскачивают и семейную лодку главных героев - врача "скорой" Олега (лучшая роль Александра Яценко) и врача приемного покоя Кати (Ирина Горбачева, самое яркое открытие картины).
Роковое решение приходит буднично, никто его не ждал - Катя посылает мужу SMS с лаконичным: нам надо развестись! Развестись так развестись, отвечает муж, уже приготовившись было к очередной, как по расписанию, порции любви. Эта рутинность всего и вся - загадка и для них, и для нас. Оба очевидно любят друг друга, оба друг другу необходимы, мы читаем это в их глазах, в той неформулируемой "химии", которая невидимо вскипает каждый раз, когда идет немой диалог взглядов. Но такая будничность смертельна для любой романтики: кроме каждодневных напряженных дежурств и ежеминутных схваток жизни со смертью людям нужно что-то еще - дурацкое, но необходимое. Перед нами та самая типичная катастрофа, какая характерна для всех, целиком отданных делу: вечный конфликт перегретого общественного с переутомленным личным. Сама любовь здесь становится хоть и физиологически потребной, как инъекция сердечнику в момент приступа, но столь же лишенной чего-то более надземного и полетного. За пределами своей работы предмет любви малоподвижен и неинтересен, у него нет перспектив, и он с этим смирился. Тоскливую рутину жизни Олег пытается расцветить вином и, неаппетитно хлюпая, глушит его прямо из пакетов. Кате это зрелище обрыдло, принц на белом коне смахивает на большого ребенка, за которым нужно ухаживать; он может в горестную минуту приникнуть к материнской груди, но поглощен только своим делом - пусть даже от него зависят человеческие жизни, которые он научился спасать истово и упрямо. Эти две души давно переплелись и необходимы друг другу, но сблизили их общие испытания, в которых давно утонуло все возвышенное. Вот такие качели нашего общежития. О них напомнит драматический эпизод с обожженной девочкой: чтобы дать ей дышать, нужно сделать разрез, а он может оказаться смертельным. Так и в личной жизни героев: все время приходится делать разрез, и от этого больно, и все на грани гибели, но и без риска не обойтись, и потому мотает героев с высоты в бездну - дыханье перехватывает.
Хлебников умеет создать натуральную среду действия. Никто на экране не играет - все просто живут. Эпизодические актеры неотличимы от документально снятых шоферов, больных и их родственников, медсестер, уборщиков, носильщиков... Поверить, что замечательный артист Ярославской драмы Николай Шрайбер чем-нибудь еще занимался в жизни, кроме как ставил уколы и готовил растворы для инъекций, невозможно. В глазах астматической женщины мы читаем несыгранную муку, и надо видеть, с какой надеждой она смотрит на доктора. О выражении глаз в фильме можно писать отдельное исследование, в этих штрихах и деталях - его сила, они дают нам абсолютно верить в происходящее. Здесь редкая для современного искусства магия узнавания изображенного, фильм воспринимаешь как продолжение собственной жизни - им рулит шекспировское "глаза зрачками в душу". Редкие эмоциональные взрывы всегда неожиданны и как бы необъяснимы. Здесь то героиня в отчаянии бросает руль и бежит прочь от любимого, то герой бежит от любимой в никуда, не откликаясь на ее зов, но их снова тянет друг к другу, и снова, мучительно одолевая себя, они замирают в счастливом "вместе". В этой нелогичности - правда, в этих импульсивных поступках, в обостренной чуткости к ним камеры Алишера Хамидходжаева - настоящее кино.
Кадры из фильма "Аритмия"По большому счету это вновь драма типичного "маленького человека", который пытается сохранить душу в обездушенном обществе. Он живет против течения не из героизма, а потому, что иначе жить не может. Но, утратив такую способность к жизни аритмичной и не вписанной в рамки, общество умирает от удушья.
Эмоциональное воздействие "Аритмии" - для меня, без сомнения, лучшего фильма года - столь велико, что ядовитый скепсис некоторых критиков, высокомерно отчитавших картину после премьеры в Сочи, заставляет вспомнить о злосчастной судьбе пророков в отечестве нашем.
Фильм Бориса Хлебникова стал триумфатором фестивалей "Кинотавр" в Сочи и "Уралкинофест" в Екатеринбурге, он рассматривался российским "оскаровским комитетом" в числе возможных претендентов от России на премию Американской киноакадемии.