Валентин Николаевич, как бы вы охарактеризовали отношения, сложившиеся между СО РАН и Федеральным агентством научных организаций? Нужно ли что-то менять? Или уже достаточно перемен?
Валентин Пармон: В настоящее время взаимоотношения ФАНО и Сибирского отделения РАН, равно как и со всей Российской академии наук, в целом конструктивны. Федеральное агентство много критикуют, и нередко справедливо. Но при этом ФАНО проделало много полезной работы - обеспечило устойчивое и своевременное финансирование институтов, а также полную инвентаризацию земельно-имущественного комплекса, государственную регистрацию всех объектов дореформенной РАН. Кроме того, в переходный период ФАНО взяло на себя финансирование и управление не только научными, но и социальными объектами РАН - больницами, детскими садами, общежитиями, спорткомплексами.
Как отмечает новый президент РАН академик Александр Михайлович Сергеев, основная проблема заключается в юридической недоработанности взаимоотношений академии и ФАНО. Я согласен с ним и в том, что РАН должна получить более высокий организационно-правовой статус. Сегодня де-юре это одно из многочисленных ФГБУ. Очевидно, что полноценное выполнение РАН своей миссии "мозгового центра" России возможно только при изменении законодательного статуса академии. Ей требуется специфический правовой режим, как, к примеру, у МГУ и Фонда "Сколково". Также в законодательном порядке необходимо сформулировать четкое распределение полномочий, функций и ответственности РАН и ФАНО.
Насколько эффективно сегодня развивается сотрудничество сибирских ученых с коллегами из-за рубежа? В чем мы можем быть полезны друг другу?
Валентин Пармон: Об эффективности международных проектов и работы в таких коллаборациях можно судить по уже полученным результатам. Почти хрестоматийным стал пример участия Института ядерной физики (ИЯФ) им. Г. И. Будкера СО РАН в разработке и изготовлении оборудования (на двести миллионов швейцарских франков) и запуске Большого адронного коллайдера (БАК) на границе Франции и Швейцарии и в выполняемых на нем экспериментах, в том числе по обнаружению бозона Хиггса. В последние годы ИЯФ завершил работы для самого крупного в мире лазера на свободных электронах XFEL (Германия) и источника синхротронного излучения NSLS-II (Брукхейвенская национальная лаборатория, США). ИЯФ СО РАН разработал и произвел для XFEL научное оборудование на общую сумму более 25 миллионов евро, а для NSLS-II изготовил под ключ ускоритель-накопитель для этой установки, суммарная стоимость работ составила примерно четырнадцать миллионов долларов. Сейчас институт вовлечен в работу над еще двумя крупными комплексами - Европейским центром ионов и антипротонов FAIR (Германия) и первым в мире экспериментальным термоядерным реактором ITER (Франция).
Другим примером могу назвать российско-германскую экспедицию "Лена", действующую в Арктике уже свыше двадцати лет. Ученые Института полярных и морских исследований им. Альфреда Вегенера (Потсдам - Бремерхафен) совместно с сибирскими коллегами планомерно и разносторонне изучают факторы изменения арктического климата, который, в свою очередь, сильно влияет на глобальный. Уже выявлена эрозия вечной мерзлоты, установлена динамика эмиссии парниковых газов и средних температур, существенно выросших за последние десятилетия. Исследования ведут на острове Самойловский в дельте Лены, где по личному поручению Владимира Путина была построена новая научная станция. С осени 2013-го, когда она вступила в строй, ученые стали работать на острове круглый год.
ФИЦ "Институт цитологии и генетики" недавно подписал с компанией с китайским капиталом два соглашения о сотрудничестве в области картофелеводства на сумму более двух миллиардов рублей. Это исключительный случай или у институтов СО РАН есть перспективы по участию в подобных крупных коммерческих проектах, в том числе международных?
Валентин Пармон: Не перспективы, а реальное участие. Уже упоминавшийся Институт ядерной физики - лидер в разработке и создании промышленных ускорителей. Сегодня по всему миру работает более ста установок новосибирского производства серий ЭЛВ и ИЛУ. Их используют в кабельной промышленности, для дезинсекции зерна, стерилизации медицинских изделий, а в некоторых странах - для обработки пищевых продуктов с целью продления их сроков годности. Только за последние пять лет ИЯФ изготовил таких ускорителей на сумму более одного миллиарда рублей.
Есть и крупные проекты, которые лучше назвать не коммерческими, а стратегическими, обеспечивающими технологическую и экономическую независимость России. С начала 1990-х годов российская нефтеперерабатывающая отрасль стала более чем на семьдесят процентов зависима от импорта катализаторов. Иными словами, введение эмбарго на поставку катализаторов в считанные месяцы может вызвать остановку большинства российских нефтеперерабатывающих заводов (НПЗ). При этом катализаторы гидрокрекинга в России не производят совсем, а качество старых поколений отечественных катализаторов гидроочистки дизельного топлива не позволяет выпускать продукцию, соответствующую международным экологическим стандартам "Евро-5".
В условиях нарастания санкций западных стран проблема катализаторов еще более обострилась, поэтому компания "Газпромнефть" разработала проект развития этой подотрасли на Омском нефтеперерабатывающем заводе, а Министерство энергетики РФ присвоило данному проекту статус национального. До 2020 года компания намерена вложить в реализацию проекта более десяти миллиардов рублей. Институт катализа имени Г. К. Борескова в этом проекте выступает головной исследовательской организацией. Вместе с коллегами из Москвы и Омска новосибирские химики разрабатывают технологии производства новых поколений катализаторов, которые начинают осваивать на Омском НПЗ. В результате завод должен обеспечить импортозамещающей продукцией российскую отрасль, а также страны СНГ и ближнего зарубежья.
Наши институты геологического профиля успешно сотрудничают с российскими и международными компаниями, в числе которых - "Газпром", "Роснефть", "АЛРОСА", "Русгидро", BP, Baker Hughes, Shlumberger, а Институт теоретической и прикладной механики им. С. А. Христиановича - с Airbus и Boeing. Суммы и предмет подобных контрактов обычно составляют коммерческую тайну. Если же посмотреть на картину в целом, то под научно-методическим руководством СО РАН немало исследовательских организаций, доходы которых из внебюджетных источников составляют от сорока до шестидесяти процентов.