В 2007 году Валентин Григорьевич Распутин отказался отмечать свой 70-летний юбилей. Вместо этого он предложил, чтобы в Иркутск в июле ежегодно приезжали писатели, критики, филологи из Москвы, Петербурга, других российских городов и проводили свои встречи с иркутянами в драматическом театре. Эти вечера назвали, слегка изменив название одной из известных пьес Александра Вампилова "Прошлым летом в Чулимске". Они стали называться "Этим летом в Иркутске".
Я выступал с филологом Павлом Фокиным и критиком Валентином Курбатовым на одном из таких вечеров. И тогда меня поразило то, как скромно вел себя уже тогда общепризнанный живой классик русской прозы. Валентин Григорьевич сидел среди зрителей отнюдь не в первом ряду. Он не выходил на сцену, не выступал. Молчаливо сидел на банкете после нашего выступления. Мне он тихо сказал: "Павел, почему вы так мало говорили".
О скромности Валентина Григорьевича до сих пор ходят легенды. Он и на большинстве фотографий своих, широко известных, стоит, опустив глаза. У него был тихий голос, как и проза его может показаться очень тихой, непритязательной, начиная с названий: "Уроки французского", "Живи и помни", "Последний срок"... Но проникает она до самой глубины души и после прочтения звучит в тебе уже навсегда.
Только оказавшись этим мартом в Иркутске (не в первый и не во второй раз) я случайно узнал, что и умер Валентин Григорьевич в свой день рождения. В Москве, где он скончался, было 14 марта, а в Иркутске, где разница по времени с Москвой пять часов, было уже утро 15-го. Словно и день рождения своего он отказался отмечать, как когда-то - юбилей. В 2015 году ему исполнилось бы 78 лет.
Он прожил сравнительно долго, а написал ведь, если говорить только о художественной прозе, очень мало. Лишь шесть повестей и несколько рассказов. Но - какие шедевры! "Уроки французского", "Рудольфио", "Изба" (один из последних его рассказов о том, как умирает сельский дом), "Деньги для Марии", "Живи и помни", "Последний срок", "Прощание с Матерой"... И на какие бы "лагеря" не раскалывались современные писатели, кто скажет, что это не шедевры, не русская классическая проза?
Распутин был скромным, но цену себе он, конечно, знал. Попытавшись участвовать в политических процессах "перестройки", он скоро понял, что его имя просто используют. И ушел из политики. Ушел так же тихо, без манифестаций, без "пиара", как сказали бы сегодня. Просто ушел оттуда, где ему с его тихим словом не было места. Перекрикивать оппонентов он не умел, да и не желал.
Его похоронили в Иркутске в Знаменском женском монастыре. Почему в женском? Напомню, что и один из величайших русских святых праведников отец Иоанн Кронштадтский, почитаемый православными всего мира, особо почитаемый даже на Афоне, тоже был похоронен в женском Иоанновском монастыре в Петербурге. И может быть, в том, что писатель, создавший образы продавщицы Марии, учительницы Лидии Михайловны, старухи Анны, Настёны, покоится именно в женском монастыре, есть своя правда и логика. Впрочем, об этом не нам судить.
Перед церемонией вручения премии на могиле Распутина служилась панихида, в которой принимал участие митрополит Иркутский и Ангарский отец Вадим. На могиле писателя стоит каменный крест. В Иркутске 15 марта было морозно и солнечно. Удивительно, но в этом сибирском городе, как говорят, солнечных дней в году больше, чем в Сочи. Поэтому ранней весной температура здесь колеблется от -30 с утра до едва ли не плюсовой в середине дня.
Пока проходила панихида, вставало иркутское солнце и начинало греть так сильно и ощутимо, словно само принимало участие в нарастающем темпе церковной молитвы с ее крещендо: "Вечная память! Вечная память!" И хор мужских певчих звучал на открытом воздухе так, словно это было в храме со специальной акустикой. Вероятно, это особенность сибирского воздуха или монастырского пространства с его какой-то внушительной, ничем не нарушаемой тишиной.
Награды первого года существования премии Валентина Распутина присудили шестерым писателям, четверо из которых - иркутяне. Первую премию получил Анатолий Байбородин за книгу прозы "Деревенский бунт". Он пишет в сказовой манере, Распутину в общем-то не свойственной. Но жюри премии, честь быть председателем которой в этом году выпало мне, и не старалось искать лауреатов, которые бы "дублировали" манеру Валентина Распутина. Во-первых, зачем нам "клоны" Распутина? Во-вторых, второго и третьего и т. д. Распутина быть не может. Великий писатель неповторим.
Одну из шести премий получил, например, живущий в Москве Михаил Попов за огромный исторический роман "На кресах всходних" о событиях в Западной Белоруссии от начала ХХ века до наших дней. Кресы Всходни, или Восточные Кресы - польское название части земель на западе Украины и Белоруссии. Сегодня это уже не русская территория, но история-то в том числе русская!
Другой большой роман, удостоенный премии, - "Каторжная воля" новосибирского прозаика, главного редактора журнала "Сибирские огни" (кстати, старейшего на сегодняшний день, он начал выходить раньше "Нового мира") Михаила Щукина. Авантюрно-исторический роман. Тоже, казалось бы, не распутинский жанр. Но чувство Сибири там распутинское.
Такое же чувство есть в прозе остальных лауреатов - Валерия Хайрюзова, Александра Семенова и Александра Донских.
Я думаю, что в этом году жюри сделало правильный выбор. И дай Бог долгой жизни этой новой и такой необходимой литературной премии!