Президент страны озвучил планы России о полетах на Луну и Марс. В какой стадии эти проекты? Насколько готова техника и понятно, куда летим, где садимся?
Игорь Комаров: Основа российской лунной программы - это запуск в 2019-2025 годах трех автоматических станций. Первая, Луна-25 (Луна-Глоб), продолжает прерванную на целых 43 года отечественную программу исследований нашего естественного спутника. Здесь - отработка технологии посадки, исследование лунной поверхности в районе Южного полюса. Вторая - Луна-26 (Луна-Ресурс) - орбитальный аппарат для дистанционного изучения Луны и обеспечения связи с посадочным аппаратом. Третья - Луна-27 (Луна-Ресурс 1) - посадочный зонд для проведения контактных исследований и отработки технологий создания на Луне постоянно действующей базы, изучения реголита и экзосферы. Запуск четвертого аппарата - Луна-28 (Луна-Грунт) - состоится после 2025 года. Его задача - доставка на Землю образцов лунного грунта с глубины двух метров в естественном состоянии - впервые в истории изучения спутника Земли. Немного нас затормозила внешняя ситуация с поставками иностранными партнерами части приборов по Луне-25, но мы делаем все, чтобы уложиться в сроки. Вообще, с оптимизмом смотрим на организацию совместных лунных миссий, это важное и перспективное направление. Лунная программа - это и создание в рамках международной кооперации к 2026 году орбитальной лунной станции (DSG), а в перспективе после 2030 года будет уже лунная база. В этом же направлении мы серьезно работаем с китайскими коллегами, есть много планов.
Скажите, а когда все-таки россияне высадятся на Луну?
Игорь Комаров: Для этого нужно несколько составляющих. Прежде всего корабль и ракета-носитель сверхтяжелого класса. Над кораблем "Федерация" работает РКК "Энергия" (входит в госкорпорацию "Роскосмос") - его первый пилотируемый полет запланирован в 2022 году. Что касается ракетного комплекса ракеты-носителя сверхтяжелого класса (КРК СТК), то в недавно подписанном указе президента четко определены этапы и сроки. Новая российская ракета этого класса будет выводить на орбиту не менее 80 тонн груза. В 2018-2019 годах должен быть сделан эскизный проект, и мы его уже заказали, ведь к 2028 году необходимо обеспечить первый пуск. К этому времени на космодроме Восточный будет создана вся необходимая наземная инфраструктура. Есть также большой комплекс вопросов, который связан с обеспечением работы на Луне, с подготовкой космонавтов. Это перспективное направление мы будем отрабатывать с учеными из Института медико-биологических проблем РАН.
А пилотируемый полет на Марс в голове держим?
Игорь Комаров: Обязательно. Используя Луну как элемент отработки марсианской программы, мы отправим пилотируемую экспедицию на Красную планету.
Уже понятен облик лунной станции DSG? Кто что делает?
Игорь Комаров: В ближайшие дни по этому проекту в Колорадо-Спрингс (США) состоится очередная встреча руководителей агентств. Понятно, какие модули должны быть обязательно: обитаемый, энергетический, научно-лабораторный, шлюзовой, но конфигурация отрабатывается. Мы готовы участвовать в создании шлюзового и обитаемого модулей, и, разумеется, систем жизнеобеспечения - в этом Россия безусловный лидер. Очень важно, что участники проекта задумались над аспектом унификации стандартов работы в космосе, ведь это напрямую связано с безопасностью экипажа. Россию называют "чемпионом мира" по стыковкам, поэтому я надеюсь, что при унификации стыковочных стандартов общими станут наши. Как ожидается, модули DSG будут запускаться начиная с 2022 года. Таким образом, можно говорить о том, что реально к 2024-2026 годам возможно формирование первоначального облика DSG.
США намерены с 2025 года прекратить бюджетное финансирование МКС и передать американский сегмент в эксплуатацию коммерческим партнерам. Об этом говорится в докладе NASA. Как вы это прокомментируете?
Игорь Комаров: Межправительственное соглашение о МКС действует до 2024 года. Судьба станции, в которую 15 государств-участников вложили около 150 млрд долларов, волнует всех. И, конечно, любые инициативы обсуждают тоже все. Просто так взять и заменить страну-участника на частного партнера не получится. И я думаю, что совсем не это имеют в виду наши американские партнеры - речь идет о повышении коммерциализации МКС: чтобы проект стал окупаемым. Многие страны-участницы готовы продлить соглашение и работать на станции и после 2024 года, потому что у всех без исключения есть понимание: исследования на низкой околоземной орбите помогут нам и в будущем, при движении дальше - к Луне, Марсу и другим планетам Солнечной системы. Но действительно отдачу от этой работы необходимо повышать.
Каким образом?
Игорь Комаров: Задачу повышения эффективности научного использования МКС мы решаем совместно с Российской академией наук. Вместе с западными партнерами координируем научные программы, эксперименты, использование имеющейся на борту аппаратуры. И хотим постепенно добиться окупаемости как минимум половины затрат на МКС - очевидно, что полностью отказаться от бюджетного финансирования станции нереально. Одно из направлений коммерциализации - космический туризм. В связи с сокращением численности российского экипажа он был "заморожен", а сейчас возобновляется. Думаю, в этом году рассмотрим предложения, в том числе и по организации "туристического модуля". Здесь есть разные варианты: строительство специального модуля, дооборудование и модификация существующих или планируемых.
Переговоры с потенциальными космическим туристами идут?
Игорь Комаров: Да, есть желающие, в том числе и россияне. И еще более важно, что очень активны те страны, которые только входят в Космический клуб и начинают формировать собственные государственные космические программы, что включает и подготовку космонавтов. Их интерес к сотрудничеству с нами понятен, ведь Россия уже девять лет единственная страна, осуществляющая доставку людей на МКС.
Но это может скоро закончиться. Те же американцы вовсю рекламируют готовность уже в ближайшее время отправить к МКС свой пилотируемый корабль Dragon V2.
Игорь Комаров: Реклама вообще двигатель торговли. Но специалисты прекрасно понимают: на любом новом корабле, тем более пилотируемом, надо еще серьезно отрабатывать технологии, системы, безопасность. Статистика надежности должна быть достаточно серьезной, и на это требуется время. Не случайно на 2019 год NASA уже зарезервировало для своих астронавтов три дополнительных места на "Союзах".
Идея передать МКС в "частный сектор" высказывается и у нас. Некоторые эксперты всерьез рассуждают о том, что "приватизация" МКС - верный способ продлить существование станции после 2024 года.
Игорь Комаров: Да, идеи есть. Мы готовы их обсуждать. Но, естественно, ни в коей мере не в плане приватизации. Это абсурд. Надо понимать: ежегодные расходы на станцию составляют около 5 млрд долларов. Какой "частник" их потянет? Пока, насколько я знаю, зрелых предложений, которые бы достаточно подробно предлагали серьезное обсуждение этих вопросов, нет ни у нас, ни у наших партнеров. Хочу заметить: с точки зрения наших затрат и инвестиций, которые мы делаем, и того результата, который получаем, в том числе и по доставке астронавтов, у России лучший показатель среди всех стран-участников.
Игорь Анатольевич, когда на МКС вернется российский экипаж в полном составе - из трех человек?
Игорь Комаров: Как и планировали, с конца этого года три россиянина будут работать на МКС. Это связано с необходимостью ввода в эксплуатацию нового многофункционального лабораторного модуля "Наука", который запускаем в 2019 году. Модуль будет решать научные задачи и управлять ориентацией станции. Для лабораторных исследований на нем предусмотрено 29 рабочих мест.
Какие модули еще "в очереди" на орбиту? И когда российский сегмент МКС будет сформирован окончательно?
Игорь Комаров: До 2021 года запустим еще два модуля: универсальный узловой и энергетический. Универсальный готов, он полетит вслед за лабораторным. У этого модуля сразу шесть стыковочных узлов. Между прочим, подобного еще не было. Затем отправим энергетический, который сможет давать не менее 18 кВт, полностью покрывая нужды российского сегмента - пока энергию для него поставляет только "Звезда" (до 13,8 кВт), еще 2,5 кВт должен будет вырабатывать МЛМ. Кстати, у энергетического модуля внушительный объем - 92 кубометра. Для сравнения, сейчас весь наш сегмент - чуть больше 203 кубических метров, в основном отданных под научное оборудование. Так что в результате жизненное пространство для космонавтов серьезно увеличится. Образно говоря, мы запустим к МКС лабораторию, причал и электростанцию и обеспечим полную автономность и независимость российского сегмента.
Кстати, а что за надувной отсек может появиться на МКС?
Игорь Комаров: За подобными технологиями большое будущее. Такие модули можно "сложить" на Земле и без лишних затрат вывести в космос: его размеры при запуске будут раза в три меньше, чем в "надутом" виде, благодаря им можно увеличить полезный герметичный объем и улучшить эргономику околоземных пилотируемых станций. Кстати, трансформеры могут использоваться не только на околоземной орбите - в будущем и на межпланетных комплексах и на планетных базах.
Объясните, почему все-таки принято решение запустить новый корабль "Федерация" с Байконура, а не с Восточного? Не вызовет ли это решение недоверие у потенциальных заказчиков к возможностям дальневосточного космодрома?
Игорь Комаров: Это исключительно прагматичный вопрос: экономия времени, денег и людских ресурсов. Есть объективная реальность: нужно обеспечивать пилотируемую программу и одновременно создавать новый корабль, новые средства выведения. Мы посчитали, что наиболее оптимально использовать для этого стартовые позиции и инфраструктуру Байконура. Новая ракета среднего класса "Союз-5", которая должна выводить "Федерацию", получит двигатели нового поколения. К этой ракете очень жесткие требования. Скажем, она должна быть не дороже 30-35 млн долларов. Убежден: это будет конкурентоспособная ракета, она позволит нам выйти на новый уровень по стоимости выведения полезной нагрузки. Кроме того, как вы знаете, "Союз-5" станет базой для сверхтяжелого носителя. Так что на Восточный" придем сразу с отработанной ракетой. И строить там мы будем универсальный стартовый комплекс: единый для пилотируемых полетов на "Союзе-5" и программ на Луну и Марс на "сверхтяже". Это ключевой элемент нашей космической программы. Мы сэкономили, я считаю, несколько лет и сотни миллиардов рублей.
Что происходит с "Ангарой"? Почему так тяжело идет "тяжелая" "Ангара А-5"? Некоторые эксперты считают, что она уже устарела…
Игорь Комаров: Это одна из самых современных ракет в нашей линейке. Сейчас модернизируем и дорабатываем ее для космодрома Восточный. Работаем вместе с министерством обороны. Что касается сочетания эффективности и цены - у "Ангары А-5" есть, на мой взгляд, серьезные перспективы для использования, ее просто надо довести до ума и запустить в серию. А, кстати, знаете, какая ракета признана в мире самой надежной? Конечно, наш "Союз", который был создан еще Королевым. И вот на открытый рынок пусковых услуг выходит западная компания OneWeb с беспрецедентным заказом на 21 запуск 672 спутников и говорит: "Мне неважно, на чем лететь, главное - надежность", поэтому и выбирает "Союз". Это рекордный контракт - больше 1 млрд долларов! А сейчас тот же заказчик, выбирая уже тяжелый носитель для запусков своих телекоммуникационных аппаратов, остановился на "Протоне", который тоже разработан даже не 20 лет назад. Кстати говоря, наши иностранные партнеры для серьезных дорогостоящих миссий часто выбирают наш "Протон". Так, миссия "ЭкзоМарс-2016" успешно стартовала именно на этой ракете-носителе. Самое главное для клиента - услуга, а не рассуждения: современный или несовременный. Конечно, это не те "Союзы" и "Протоны" - они глубоко модернизированы, но мы специально сохраняем прежние названия, ведь это история нашей славы.
Игорь Анатольевич, такое ощущение, что "космическую погоду" в мире сегодня во многом диктуют "частники"? Один Илон Маск чего стоит.
Игорь Комаров: Мы с коллегами из других агентств часто беседуем на эту тему. У "частников" очень жесткие требования к срокам, окупаемости проекта. И они хотят больше гибкости в техническом задании космических систем. Это создает определенные проблемы с безопасностью. Но это не только сильный раздражитель, я считаю, что будущее за частными инвестициями в космонавтику, за частными компаниями. И это отдельное направление нашей работы. Пример - компания S7 и проект "Морской старт", я искренне надеюсь, что он будет успешен. У нас есть и другие совместные проекты с коммерческими партнерами - в области сервисов, пусковых услуг, дистанционного зондирования Земли. Мы сотрудничаем с теми, кто имеет больший опыт работы на рынке. Чего нам не хватает, так это участия частных инвесторов в производстве и разработке космической техники, поэтому в ближайшие два-три года мы сосредоточимся именно на этом. Здесь не только вопросы финансирования, но и то, к чему мы сегодня вплотную подошли: мы занимаемся серьезными изменениями в отрасли, но надо думать и о новой законодательной базе, без которой изменения невозможны. И в этом вопросе мы рассчитываем на поддержку правительства.
Просто не могу не спросить: досконально разобрались с последней досадной неудачей при запуске с Восточного?
Игорь Комаров: Разобрались. Действительно, была ошибка в алгоритме работы разгонного блока. Все выводы сделаны, достаточно жестко наказаны руководители предприятий, участвовавших в том пуске. Мы вышли на системные вопросы, которые касаются проверки рисков. Вместе с тем хотел бы подчеркнуть: по данным проверяющих органов, за последние пять лет аварийность средств введения у нас снизилась почти в два раза. Состоявшийся факт: ошибки мы сейчас обнаруживаем именно на Земле, а не тогда, когда авария уже произошла. Так, буквально на днях мы завершили проверку всех двигателей для ракет "Протон" и "Союз". Мы пошли на это, чтобы минимизировать просчеты, связанные с производством. И статистика аварийности подтверждает: мы на правильном пути.
И как будет развиваться российская космическая индустрия?
Игорь Комаров: Планируем сформировать два-три конкурентоспособных на мировом уровне холдинга с участием частного капитала, которые имели бы серьезный экспортный потенциал. А он у нас достаточно большой и постоянно растет. Скажем, если в 2016 году экспорт составил 1,3 млрд долларов, то в 2017-м он вырос почти в полтора раза -- до 1,9 млрд. долларов. Направления, по которым Россия лидирует, - это, безусловно, пилотируемые программы и двигателестроение. Мы сейчас принципиально меняем систему работы предприятий, которые, например, делают ракеты-носители. И я считаю, что эти изменения должны быть сделаны в том числе и с участием частного капитала - это очень важно. В ракетно-космической отрасли работают сегодня около 200 тысяч человек, но производительность труда у нас ниже, чем у основных западных конкурентов. И это несмотря на то, что мы уже решили многие вопросы по оздоровлению предприятий. Значит, есть еще потенциал. Реструктуризация производства позволит увеличить производительность как минимум вдвое, а загрузку оборудования - не менее чем на 30-40 процентов.
А можно уже сказать, что это будут за новые холдинги?
Игорь Комаров: Раньше времени не хотелось бы, пока еще продолжаем обсуждать. Думаю, один из холдингов может быть в области приборостроения. Еще один логично сделать вокруг перспективной ракеты-носителя "Союз-5". Уже принято решение по двигателестроительному холдингу... Есть интересные направления, и мы их развиваем. При этом считаю ненужными серьезные изменения в отношении тех холдингов, которые занимаются боевой ракетной технику и на 100 процентов связаны с выполнением заказов министерства обороны, доля которых в нашем "портфеле" довольно существенна. Об этом не принято говорить, но мы обеспечиваем не только все то, о чем мы беседовали сейчас, но также и разработку, производство и постановку на вооружение ряда новейших боевых систем. В частности, комплекса "Сармат". Это отдельная работа, и, конечно, за ней - персональный контроль со стороны руководства "Роскосмоса".