Важно не это. Важно то, что эта откровенно популистская инициатива, возможно, найдет какую-то поддержку со стороны общества. И по сей день многие из нас смотрят на дуэли как на нечто возвышенное, в духе Золотого века. Иначе не появлялись бы у нас кинофильмы, подобные "Дуэлянту", где герой, зарабатывающий убийством на дуэлях, красив как черт и, конечно, глубоко несчастен и заслуживает сострадания, а не презрения.
Если мы хоть сколько-нибудь доверяем не современным продюсерам и режиссерам, но великим русским писателям того самого Золотого века, давайте признаем очевидный факт. Русская литература ВСЕГДА была категорически ПРОТИВ дуэлей, рассматривая их исключительно как УБИЙСТВО одного человека другим, не имеющее НИКАКОГО морального оправдания.
Аналогично относились к дуэлям и почти все российские императоры, начиная с Петра Великого, при котором, собственно, вместе с другими западными веяниями в Россию пришли дуэли. Впрочем, первая дуэль в России состоялась в 1666 году между иностранцами, шотландцем и англичанином. Но уже царевна Софья, разрешив служивым людям носить личное оружие, запретила поединки. А при Петре I дуэлянтов просто вешали. Победителя - за шею, убитого - за ноги, чтоб никому неповадно было. И только Александр III незадолго до смерти в 1894 году официально разрешил дуэли. К чему это все привело, описано в повести А.И. Куприна "Поединок". Надеюсь, ее до сих пор проходят в школе, а если нет, то нужно срочно вернуть обратно в обязательную программу...
Тот факт, что два величайших русских поэта, Пушкин и Лермонтов, были дуэлянтами и погибли на дуэлях, отнюдь не говорит в пользу этой не самой удачной европейской забавы. Скорее наоборот, это урок. Не обезьянничайте, берите у Запада хорошее, а не дурное! Но этот урок до сих пор не выучен.
Пушкин изобразил дуэль в трех произведениях: повестях "Выстрел", "Капитанская дочка" и романе "Евгений Онегин". Главный персонаж "Выстрела" Сильвио изображен как абсолютный маньяк, заложник собственной гордости и тщеславия, погубивший прежде всего самого себя. Он прожил жизнь только ради того, чтобы отомстить графу Б***, унизить его на глазах жены, тем самым отравив всю его дальнейшую жизнь; на своей Сильвио уже поставил крест. В повести "Капитанская дочка" дуэль инициирует единственный подлец во всей этой истории - Швабрин, будущий предатель и изменник. Он ранит Гринева подло, когда тот обернулся на крик Савельича. Но и Гриневу нет пощады: перечитайте-ка гневное письмо к нему от отца. Да и эпиграф к этой главе Пушкин выбирает не без сарказма - строки из драматурга XVIII века Княжнина, уже во времена Пушкина отдававшие нафталином: "- Ин изволь, и стань же в позитуру. / Посмотришь, проколю как я твою фигуру!" То есть уже Пушкин смеялся над этими дуэльными "позитурами".
Сцену дуэли Онегина и Ленского в романе Пушкина нужно просто внимательно читать, не слишком доверяя оперному либретто. Герои Пушкина отнюдь не поют. Это одна из самых жутких сцен убийства в русской литературе, которая завершается храпом коней, почуявших позади себя труп Ленского. У поэта даже лошади протестуют против поступка Онегина.
Второй погибший на дуэли поэт, Лермонтов, словно предчувствовал, кто и как его убьет. Между Грушницким в "Герое нашего времени" и Мартыновым есть что-то общее. Но любопытно, что Лермонтов не дал своему явно близкому по натуре Печорину шанса на "благородную" смерть. Как раз Печорин довольно расчетливо убивает Грушницкого, который проявил перед смертью благородство, заставив драгунского капитана зарядить холостой пистолет противника. И этот поступок Печорина - самое темное на нем пятно; это хуже того, как он поступил с Беллой и Мэри.
Дуэль Пьера и Долохова в романе "Война и мир" странным образом отсылает нас к дуэли Пушкина с Дантесом. Раненый в бок Долохов также не может угомониться и, превозмогая боль, пытается убить Пьера, но промахивается. Остается догадываться, почему Лев Толстой описал дуэль именно так. Но то, что дуэль выглядит отвратительным фарсом, не подлежит сомнению.
Таким же фарсом она представлена в "Дуэли" Чехова, где фон Корен, желая убить "лишнего человека" Лаевского, спрашивает секундантов: "- Господа, кто помнит, как это описано у Лермонтова? У Тургенева также Базаров стрелялся с кем-то там..." Напомню, что об этой дуэли говорит самый симпатичный персонаж "Дуэли" дьякон: "- Как это противно природе человеческой!"
В романе "Отцы и дети" Базаров, ранив в ногу Кирсанова, вспоминает о том, что он прежде всего доктор. И нет ничего более трогательного в романе, чем ухаживание Базарова за своим врагом. Вот об этом давайте и вспомним, прежде чем мы будем принимать или не принимать так называемый "дуэльный кодекс".