Спектакль "Хранить вечно", поставленный Андреем Могучим в интерьерах Центрального выставочного зала "Манеж" - нечто вроде экскурсии в театральное закулисье. Только вместо путешествия по залам и паркам нас приглашают прогуляться по истории. Вот золотая анфилада, напоминающая дворцовые интерьеры. Но мы видим ее в непривычно будничном состоянии: игрушки царских детей на ампирных диванах, забытая на столике чашка... Часть предметов - музейные экспонаты, часть - реквизит, который собирали по антикварным лавкам и блошиным рынкам, либо изготовляли специально. Темнеет и осыпается золото стен, красная дорожка превращается в кровавые следы на паркете... Революция переселила в царские резиденции новых правителей, а вскоре превратила дворцы и парки в санатории. И вот уже вокруг античной Венеры ходят строем пионеры с серпами и молотами, а юные физкультурники выстраиваются в пирамиды. Эта мультипликационная инсталляция вокруг подлинной статуи, установленной посреди лужайки, так точно воссоздающей пейзаж регулярного парка, производит сильное впечатление. Тем более, когда слышишь, как под сводами звучит оратория, написанная на тексты чиновничьих приказов и указов 30-х годов. Художник Вера Мартынова и композитор Владимир Раннев очень точно сумели передать дух эпохи. Сердце замирает у стены, напоминающей колумбарий. На табличках - имена и названия утраченных раритетов. Люди и предметы вперемешку. Музейные ценности - и хранители.
Сильное впечатление производят залы, посвященные войне. Подлинный вагон-теплушка загроможден разномастными стульями (так вывозили музейное имущество в эвакуацию: взять все было нереально, поэтому музейщики паковали по стулу от каждого гарнитура). Сервизы в коробках, тут же - головы скульптур, а на экране за окном - документальные кадры бомбежек Павловска, Петергофа...
Словесную основу спектакля составляет вымышленный дневник девочки, написанный на основе подлинных документов. Читает его Алиса Фрейндлих. Актриса, ставшая символом Ленинграда и Петербурга, рассказывает биографию музеев как глубоко личную историю. И становится понятно, почему "блокадный" зал представляет собой пышно накрытый стол как из "Книги о вкусной и здоровой пищи", где запеченный поросенок из папье-маше улыбается гигантским пластиковым ракам. Это кошмарный сон голодного человека, когда, чем бы ни занимался, все мысли о еде. И это метафора великого подвига ленинградских музейщиков.
Трудно удержаться от дрожи, когда видишь огромное пространство, едва ли не на метр в глубину заполненное битым кирпичом, какими-то досками, кусками штукатурки, а среди них - подлинные фрагменты разбитых статуй, шедевров искусства, которые и по сей день хранятся в запасниках музеев. Это - то наследство, которое оставила музеям война.