Армаис Альбертович, среди приоритетов развития России на период до 2024 года - увеличение продолжительности жизни россиян до 78 лет. Для достижения этого показателя отпущено всего 6 лет. Реально?
Армаис Камалов: Отвечая на этот вопрос, необходимо точно определить, какая ситуация сегодня с продолжительностью жизни мужчин и женщин. Российские мужчины живут на 11-12 лет меньше, чем женщины. Женщины - в среднем 72-73 года, а мужчины - 61-62 года.
Убийственные данные. Женщины обречены доживать свой век в одиночестве. В известной оперетте Кальмана был веселый дуэт: "Без женщин жить нельзя на свете", а без мужчин, выходит, можно? Одинокие женщины умудряются как-то жить, работать. И даже увеличение пенсионного возраста для них не так болезненно, как для мужчин.
Армаис Камалов: Вы вспомнили Кальмана. Так вот даже у него все мысли только о женщинах. И в наше время существует множество медико-социальных программ, нацеленных на здоровье и благополучие женщин и детей. А где же мужчины?
Это вы у меня спрашиваете? Разве не вы создали когда-то общественную организацию "Мужское здоровье" и до сих пор возглавляете ее? Эта организация хоть как-то поменяла мужскую ситуацию?
Армаис Камалов: Ваш скептицизм мне понятен по той простой причине, что многие общественные организации действительно не в состоянии изменить ситуацию. Я не говорю, что мы исключение, но начиная с 2003 года мы создали несколько пилотных проектов по оказанию специализированной медицинской помощи мужчинам. К сожалению, они действуют в некоторых регионах, можно сказать, на птичьих правах. Настоящей государственной поддержки у них нет. Объяснить, почему такое происходит, не могу. Ведь очевидно, что достижение целевых показателей национальной программы по здравоохранению невозможно без федеральной программы охраны мужского здоровья. Она должна касаться прежде всего не лечения больных мужчин, а системы профилактики на уровне первичного звена. Здесь повторю, что не раз говорил: в стране есть женские консультации, которые показали свою эффективность. Но до сих пор нет мужских консультаций.
Но все-таки есть теперь андрологи, есть андрологическая помощь. Ведь андрологи призваны заниматься охраной именно мужского здоровья?
Армаис Камалов: Я бы хотел уточнить. Андрология, как наука о мужском здоровье, действительно есть в нашей стране. Но я бы хотел, чтобы вы назвали поликлиники, в которых есть андрологические кабинеты. Частные клиники в расчет не беру, хотя и там они не всегда есть. Однако когда мы говорим о необходимости создания мужских консультаций или хотя бы кабинетов мужского здоровья в поликлиниках, мы ни в коем случае не должны замыкаться на решении сугубо урологических и репродуктивных проблем. Вопросов куда больше.
Один пример. Мало кто из мужчин знает, что если возникли проблемы эрекции, то, как правило, через четыре года у 40 процентов возникает ишемическая болезнь сердца и нарушение мозгового кровообращения. И значит, эректильную дисфункцию необходимо рассматривать как маркер возникновения сосудистых проблем у мужчин. А если быть до конца точным, то и как барометр полноценной жизни. Вывод очевиден: сохранение мужского здоровья требует междисциплинарного подхода. В мужских кабинетах, если они, наконец, появятся, должны быть не только урологи, андрологи, но и кардиологи, и эндокринологи.
Давно не общалась с кремлевским мечтателем. То, о чем вы говорите, очевидно, как и то, что это совершенно необходимо. Но этого нет. В обозримом будущем будет? Или опять благие пожелания?
Армаис Камалов: Я с большим пиететом отношусь к кремлевской медицине, основой которой была система консилиумов и персонифицированной медицины. Тогда не было термина "персонифицированная медицина", но она была в действительности. Обратите внимание, многие советские руководители жили долго именно благодаря системе охраны их здоровья.
Сегодня же мы забыли главный постулат, который когда-то очень давно провозгласил Матвей Мудров: надо лечить не болезнь, а больного. Система стандартов и прописанных порядков оказания медицинской помощи, к сожалению, не учитывает индивидуальных особенностей конкретного человека. И чем дальше, тем больше. Служба здоровья более всего нацелена на фармацевтические и технологические прорывы в лечении сложных онкологических, сердечно-сосудистых заболеваний, от которых в основном умирают мужчины. Идет поголовное наступление роботов. И забывается, что роботы - лишь подспорье в деятельности врача.
Кроме того, порой не делается разницы между спасением жизни и сохранением ее качества. Хотя это явно не одно и то же.
Армаис Камалов: Минздравом России немало делается для обеспечения россиян высокотехнологичной медицинской помощью. В том числе с использованием роботических систем. Но я соглашусь с вами: высокотехнологическая помощь спасает людей в самых тяжелых ситуациях, но далеко не всегда обеспечивает качественное долголетие. Между тем замечу, самые большие финансовые вливания в профилактическую медицину не идут ни в какое сравнение с теми суммами, которые государство тратит на внедрение высокотехнологичной помощи. Самый простой пример. У человека рак мочевого пузыря. Если выявить эту болезнь на начальной стадии, то ее можно успешно вылечить благодаря органосохраняющей операции. С минимальными для государства затратами. Но в том-то наша основная беда: на этой стадии такие недуги выявляются редко. Чаще мы сталкиваемся со случаями, требующими комплексного лечения с использованием хирургической помощи, химио- и лучевой терапии. Жить пациент будет. Современные технологии тому поспособствуют. Но каково качество жизни пациента без мочевого пузыря? Лучше подробно не говорить.
По данным ВОЗ, в половине случаев именно мужские факторы - причина семейного бесплодия. Однако в программе репродуктивного здоровья роль мужчины на задворках. Она сводится лишь к тому, чтобы получить биологический материал.
Армаис Камалов: Вы совершенно правы. Наверное, именно поэтому существует программа охраны материнства и детства. Мужчин там нет. Складывается впечатление, что без них можно обойтись. Есть ЭКО, есть суррогатное материнство. Не потому ли матерей-одиночек множество, а о мужчине, как хранителе очага, как воине, как хозяине в доме, добытчике, забываем. Это опасное явление.
Множество заболеваний у мужчин могут приводить к стойкому нарушению репродуктивной функции. Начисто забываем, что сегодняшний мальчик - это завтрашний мужчина. Что болезни, перенесенные в детстве, почти обязательно скажутся, когда он повзрослеет. И речь не только о болезнях. Речь о становлении мужчины, о привитии семейных ценностей и, не побоюсь , сексуального воспитания. Многие современные молодые люди - жертвы неудачного сексуального дебюта. Порой это формирует у них синдром неудачника, сказывается на качестве не только его сексуальной жизни, но и положении в социуме. Отсюда немало именно мужских суицидов. А ведь на самом деле многим из них можно помочь. Но при одном условии: чтобы они знали, к кому и куда можно обратиться за помощью.
Мужских консультаций как не было, так и нет. И нет даже специализированных мужских кабинетов в первичном звене.
Армаис Камалов: Собственно, в вашем вопросе содержится и ответ. Сейчас на имя руководителей нескольких субъектов Российской Федерации направлены письма с предложением создать и реализовать региональные программы развития системы сохранения мужского здоровья. Получили ответы, которые подтвердили: если такая работа в регионах и ведется, то она носит несистемный характер. В нескольких регионах программы по сохранению репродуктивного здоровья и социального долголетия в разной форме внедрены. Но лишь в нескольких. Хотя в России есть примеры успешной реализации пилотных проектов сохранения мужского здоровья. Они применяются в Пензенской, Ростовской, Свердловской областях и некоторых других регионах. Московским университетом подготовлен проект федеральной программы охраны мужского здоровья. МГУ готов выступить головным центром ее выполнения. Мы начали подготовку к ХV Конгрессу "Мужское здоровье". Его девиз: "Что мужчина хочет, что медицина может". Сегодня основная задача здравоохранения - обеспечить условия для профилактической, превентивной медицинской помощи мужчин, их качественного долголетия.
По данным ВОЗ, российские мужчины в трудоспособном возрасте умирают в два раза чаще, чем в среднем по Европе, и в три раза чаще, чем в Германии, США и Китае.