Первую операцию на сердце ребенка Владимир Подзолков провел в 1968 году в Бакулевском центре сердечно-сосудистой хирургии. С тех пор других мест работы у него не было и нет. Правда, тогда он был младшим научным сотрудником, кандидатом медицинских наук. А ныне - академик РАН, первый заместитель директора этого же самого центра. Точнее - Национального медицинского исследовательского центра сердечно-сосудистой хирургии.
Владимир Петрович, а первую свою операцию на сердце ребенка помните?
Владимир Подзолков: Вас, возможно, удивит мой ответ: я запоминаю не самого пациента, а те пороки его сердца, которые удалось устранить с помощью операции. Сейчас кардиохирурги стараются оперировать даже младенцев, если выявлен порок. В этом есть свой резон, потому что немало детей рождаются с такими пороками, с которыми они без вмешательства врача не проживут и неделю. И чем раньше такого ребенка прооперируют, тем лучше отдаленный результат.
А вы лично оперируете детей прежде всего какого возраста?
Владимир Подзолков: Мои пациенты начинаются с возраста трех лет. Они очень разные. Вот сегодня с утра прооперировал мальчика, который весил 12 килограммов. Это в три-то года! Почти дистрофик. И тому есть объяснение: тяжелейший порок сердца не давал ему возможности полноценно развиваться.
Что вы ему сделали?
Владимир Подзолков: У мальчика был большой дефект межжелудочковой перегородки и сужение легочного ствола. Ошибку природы удалось исправить. Дня два-три ребенок проведет в отделении реанимации, а потом, надеюсь, начнется процесс восстановления к нормальной жизни.
Именно к нормальной? Последствия операции его не будут мучить?
Владимир Подзолков: Надеюсь, не будут.
Какой-то неуверенный ответ.
Владимир Подзолков: Все зависит от тяжести и самого порока, и изменений в мышце сердца. Но обычная статистика после таких операций - оптимистичная.
Владимир Петрович, вы автор нескольких кардиологических операций у детей. И кардиохирурги не только в нашей стране, но и в мире проводят "операции по Подзолкову". Они для этого проходят специальное обучение? Или ваши методики растиражированы в специальной литературе?
Владимир Подзолков: И то и другое. Конечно, прежде всего такие операции проводят мои ученики - доктора, кандидаты наук, которые работают в крупнейших федеральных центрах нашей страны. Поверьте, они отменные специалисты.
Поверю. Но спрошу: почему так часто дети оперируются не в нашей стране, а в зарубежных клиниках?
Владимир Подзолков: Я бы не сказал, что очень часто. Это воля их родителей, они имеют право на выбор, тем более что речь не просто о здоровье - о жизни ребенка. Но поверьте врачу-кардиохирургу с солидным стажем: такие операции можно проводить у нас. Но лишать родителей права выбора ни в коем случае нельзя.
Мне довелось видеть первые операции на сердце у детей, которые проводились нашими корифеями Александром Бакулевым, Александром Вишневским, Евгением Мешалкиным. Это был конец 50-х годов - начало 60-х. Операции проводились с помощью гипотермии. Позже появились аппараты искусственного кровообращения. Операции длились многими часами и воспринимались почти как чудо. Теперь это прошлое. Гипотермия давно не применяется. Сколько теперь времени длится в среднем операция на сердце у ребенка?
Владимир Подзолков: По-разному. Все определяется видом порока. Операции стали менее травматичны. Однако и в наше время высоких технологий не всегда удается уйти от длительных и объемных вмешательств. Операции на сердце давно не воспринимаются как чудо, они на потоке. Я работаю в учреждении, которое лидирует по количеству и качеству операций на сердце у детей, в частности у младенцев. Это мировая статистика.
Сейчас все чаще мы сталкиваемся с иной проблемой: операции на сердце требуются тем, кто их перенес в детстве. И не потому, что они были плохо сделаны, а потому что тогда были иные технологии, скажем, иные сердечные клапаны и другие имплантируемые материалы. И со временем они перестают выполнять полноценно свои функции. И таких пациентов мы тоже оперируем.
А нынешние имплантируемые материалы с такими же погрешностями?
Владимир Подзолков: К счастью, нет. Пришли не только иные времена, но и иные имплантируемые материалы. И, скорее всего, от повторных вмешательств можно будет уйти.
Владимир Петрович, вас иногда называют мастером сердечных дел. И это тем более справедливо, что в свое время, примерно лет 20 назад, вы сами перенесли операцию на сердце. Кстати, где и кто вам ее провел? Повторные вмешательства не требуются?
Владимир Подзолков: В 1998 году у меня развился порок аортального клапана. Хотелось ли мне оперироваться? А кому хочется? Но как специалист я понимал, что это неизбежно. Не стал тянуть время и обратился в зарубежную клинику - в Германии. Оперировал меня Рональд Хетцер в Берлине. Почему в Берлине? Объясню. Просто-напросто не представлял и не хотел, что в своей клинике мне придется лежать голым. А обратиться в другую российскую клинику было бы неэтично. Вот и все. Операция прошла нормально. С того времени минул 21 год. Я работаю и ни в чем по большому счету себя не ограничиваю. Хотя через 20 лет после той операции была еще одна - имплантация электрокардиостимулятора. Она была проведена в нашем Бакулевском центре хирургом Андреем Филатовым. Без проблем.
Это у вас без проблем. Но проблем сердечных у разных людей более чем достаточно. Особенно в наше время, когда население стареет, когда различные нагрузки давят со всех сторон, когда стрессов множество… Как уцелеть? Куда бежать, если сердцебиение нарушено и если вы живете далеко от Москвы, от федеральных центров?
Владимир Подзолков: Отвечу банально: надо вести здоровый образ жизни. Сложно? Сложно. Но необходимо. Надо научиться обходить соблазны. Легко давать советы, а вот следовать им чрезвычайно сложно. И сам я в этом плане отнюдь не пример для подражания. Но есть совет, которому следовать не только можно, но и нужно: вовремя обращаться к специалисту. Да, чем дальше от Москвы, тем меньше таких специалистов, но все же теперь созданы сосудистые центры, и они досягаемы. Об этом важно знать, потому что сейчас все чаще к нам обращаются взрослые, страдающие врожденными пороками сердца. Такого количества их раньше не было. В чем дело? Ответ примитивный: да, специалисты выявляли порок, но родители не соглашались на радикальное лечение или откладывали его "на потом". А потом наступали осложнения, вызванные врожденным пороком, лечить которые чрезвычайно сложно. Потому что имеет место не только сам врожденный порок, но и заболевания других органов и систем. Да, мы им помогаем, но это всегда сложно.
Вы всю жизнь в медицине. В Бакулевском центре трудятся специалисты разных профилей и разного возраста. Современный врач отличается от врача прежних лет?
Владимир Подзолков: К сожалению, не всегда в лучшую сторону. Он может владеть современными технологиями и в то же время не уметь слышать сердцебиение, разбираться в шумах сердца и так далее. В вузах этому не учат или учат недостаточно. Все тонет в увлечениях современными технологиями, которые, конечно, очень нужны, но не делают всей погоды.
Вам с образованием повезло: ваш отец профессор, врач, был ректором Красноярского медицинского института. И мама ваша врач. Можно сказать, вы вылупились из медицины, пришли в нее и остались на всю жизнь. Но не всем же так везет. Как быть?
Владимир Подзолков: Между прочим, несмотря на то, что я из медицинской семьи, я не собирался поначалу стать врачом. Меня больше интересовали те вузы Красноярска, где были хорошие спортивные залы и можно было проявить себя в каком-то виде спорта. А отец сказал: если тебе все равно, где учиться, то поступай к нам, становись врачом. Вот я и стал. Жалею ли об этом? Никогда! И чем дальше, тем больше убеждаюсь: врачевание - лучшая профессия и более всего нужная людям.
Я недавно говорила со студентами медицинских вузов. Многие собираются посвятить себя модным ныне направлениям - гинекологии, урологии, пластической хирургии…
Владимир Подзолков: У меня нет комментариев. Убежден в одном: врач не имеет права быть дилетантом, поскольку его работа связана со здоровьем и жизнью человека. Это та профессия, в которой ошибки недопустимы.
А у вас ошибки были?
Владимир Подзолков: Были, но немного и без серьезных последствий. Не может врач начисто их избежать, поскольку нет ничего сложнее человеческого организма.
Вам ваши пациенты интересны? Или за болезнью вы пациента практически не видите?
Владимир Подзолков: Вижу. Но уже после того, как обследую его, поставлю диагноз, пойму, как ему можно помочь. Убежден в одном: никогда никому нельзя отказывать в помощи. Всегда все надо делать по максимуму, чтобы спасти. Независимо от того, какой пост занимает пациент, как он обеспечен, кто он, откуда… У врачевания, как известно, нет границ.
А возраст? Говорят, что лечиться надо у старого терапевта, а оперироваться - у молодого хирурга.
Владимир Подзолков: Возраст роли не играет. Погоду делает профессионализм.
Владимир Петрович Подзолков родился в 1938 году в Воронеже. Окончил школу и мединститут в Красноярске. Подзолков академик РАН, лауреат Государственной премии СССР, заслуженный деятель науки, автор 800 научных работ. Награжден четырьмя орденами. Более полувека трудится в Центре сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева. Последние годы - в должности первого заместителя директора. Жена, Анна Эмилевна, врач-анестезиолог. Владимир Петрович отец двух дочерей, у него пока одна внучка.