Первое, что приходит на память, - строки из Послания к Колоссянам святого апостола Павла: "А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших, не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его, где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос". Христианство, как и другие мировые религии, по природе своей космополитично и глобально. Именно поэтому вся история христианства пронизана всепоглощающим конфликтом национальных государств и наднациональной Церкви, владычества земного и духовного. Кесарю не положено то, что положено Создателю, а Создателю положено все.
При этом культурные коды народов обладают множеством уровней, из которых далеко не все расположены к унификации. Более того, они способны трансформировать, приспосабливать к своим уникальным особенностям глобальные мифы. Напомню о примечательном труде, который был опубликован два года назад. Сборник статей "Сисиниева легенда в фольклорных и рукописных традициях Ближнего Востока, Балкан и Восточной Европы", подготовленный Институтом славяноведения РАН, представляет региональные и национальные версии металегенды о святом Сисинии, существующей не менее двух тысяч лет. Она складывается из группы сюжетов о "сакральном персонаже, противостоящем женскому демону, который причиняет вред роженицам и младенцам". У восточных славян Сисиниева легенда превратилась в заговоры от лихорадки. Эти заговоры нашли отражение и в фольклоре, и в рукописной традиции, и в пластических искусствах. Сознательно выбрал не магистральную мифологему рождающегося и умирающего божества, но некую второстепенную легенду о святом, что называется, не первого ряда, который при этом пронизывает народное религиозное сознание во множестве регионов, связанных с иудаизмом и христианством. Глобальное, универсальное вынуждено приспосабливаться к антропологически культурному коду отдельных этносов.
Тенденции глобализма, впрочем, связаны не только с пра-конфессиональными верованиями и мировыми религиями, но и с созданиями многонациональных империй в дохристианской и христианской истории, когда этносы оказывались во власти унифицированных законов, подчинявших себе многочисленные народы с их привычным укладом жизни, языками, верованиями, национальным бессознательным. Римское право становилось нормой на всем пространстве империи, диктующей свою волю от Атлантики до Черного моря. Чтобы сохраниться в истории, народ должен был обладать несгибаемым духом и сакральным отношением к своей вере, языку, культуре. Но и в этом случае тот или иной этнос мог исчезнуть с карты мира, растворившись в народах-завоевателях.
Славянские племена неоднократно переживали внешние воздействия иных этносов или новейших потрясений - будь то принятие христианства в Х веке, жизнь в составе Золотой Орды, модернизации Петра Великого или Александра Второго - вплоть до большевистской утопии, начавшейся в октябре 1917 года, и капиталистического реванша 1992 года. В результате таких трагедий формировался культурный код этносов, населяющих Россию, формировался русский народ, ставший ядром российской нации.
Следует учитывать и географические особенности бытования русского народа. Принятое противопоставление славянского "леса" и тюркоязычной "степи" слишком прямолинейно, чтобы определить особенности национального характера. Ощущение бесконечности пространства в высшей степени свойственно русскому мирочувствованию. Да и в тюркоязычном мире восприятие пространства неоднородно, что отчетливо выражается в народном искусстве. Достаточно сравнить, скажем, традиционный танец оседлых татар-земледельцев с хореографическим фольклором башкир или казахов, чтобы убедиться в этом. Татарские танцоры словно привязаны к ограниченному пространству, красота их искусства выражается в изысканности мелких движений и деталей, в башкирском танце захватывает полет всадника, не знающего преград.
Не только антропология, история, но и география влияют на судьбы народов. К этим темам постоянно возвращались в Петербурге мои коллеги из Центральной и Восточной Европы, представляющие Форум славянских культур, которому исполнилось 15 лет. Славянский мир, насчитывающий более 250-ти миллионов человек, на рубеже ХVIII- ХIХ веков пытался найти пути к культурному и политическому объединению. Этому способствовали и патриотически-освободительные движения середины ХIХ столетия, стремящиеся к созданию национальных государств. Но панславизм, в конечном счете, говоря словами Пушкина, обернулся "семейной враждой". Новая попытка объединения в ХХI веке связана с инстинктом самосохранения, потребностью занять свое место в новом глобальном мире. При всем различии политических устремлений славянских государств, понимание родства культур сможет прекратить вечный спор славян между собой.