Утечка мозгов остается одной из болевых точек нашей науки. Последний резкий скачок произошел после реформы 2013 года, когда РАН лишилась своих институтов. В рамках нацпроекта "Наука" молодым ученым уделено особое внимание. Как ваш фонд участвует в этом нацпроекте?
Андрей Блинов: Сразу хочу заметить, что утечка это не только наша головная боль. Во всем мире молодежь выбирает, где ей комфортней работать и жить. Сегодня уезжают, причем довольно активно, даже из таких богатых стран, как Германия, Великобритания и т.д. В нацпроекте "Наука" мы участвуем в программе поддержки молодежи. Принципиально важно, что эта поддержка не "лоскутная", она помогает молодому ученому на всех этапах его становления.
Есть требование фонда: в любом выигравшем грант проекте не менее 50 процентов исполнителей должны быть моложе 39 лет. Например, это могут быть аспиранты. А после защиты они имеют возможность остаться под крылом РНФ, участвуя в конкурсе исследовательских проектов. Грант выдается на два года. За это время ученый может оформить свою идею, а затем попробовать ее реализовать уже в следующем конкурсе - проектов под руководством молодых ученых. Грант в 30 миллионов рублей ежегодно выдается на 4 года с возможным продлением до семи лет. Если молодой ученый хочет сказать свое слово в науке, если у него есть хорошая идея, фонд дает возможность провести ее через все стадии "жизненного" научного цикла.
Сколько всего проектов поддерживает РНФ?
Андрей Блинов: В 2019 году это более 2 тысяч новых проектов, ежегодно в работах участвуют около 30 тысяч ученых, значительной долей проектов руководят молодые. А ведь еще есть РФФИ, президентские гранты для молодых ученых, гранты регионов. Как видите, молодым сегодня уделяется очень большое внимание, созданы условия, чтобы достойный проект не остался без гранта.
Словом, достойный свои деньги найдет, попадет в грантовую сеть. Но помню, как при общении с экспертами "Роснано" нередко от них слышал, что мало ярких, прорывных проектов. А что говорят эксперты РНФ? По каким критериям оцениваются итоги завершившихся грантов?
Андрей Блинов: Ситуация неоднозначная. Есть формальная оценка - публикации. Казалось бы, здесь все предельно объективно. И у нас растет число публикаций в ведущих базах данных. Так, в 2019 году в Web of Science 11,3 тысячи публикаций было обладателей наших грантов из 76,9 тысячи общероссийских. Причем треть из них в наиболее престижных научных изданиях. Вроде бы все здорово. Но сегодня в наукометрии встречается порой такое плутовство, что даже сами ученые, и отечественные, и зарубежные, считают, что наукометрия не должна быть абсолютным мерилом. Поэтому все больший вес приобретают неформальная экспертиза, мнение авторитетных ученых. Именно такая экспертиза важнее для развития науки. Что касается прорывных проектов... Сегодня наука становится все более узкопрофессиональной. Трудно найти и пробить свою "золотую жилу". Проще идти уже кем-то проторенным путем.
Казалось, кому, как ни молодым, дерзать, рисковать, бросаться в неизведанное...
Андрей Блинов: В идеале, вы правы. Но молодежь разная. Я много езжу по институтам и вузам, могу сказать, что у многих молодых глаза горят. И в то же время, по-моему, молодежь становится более прагматичной. Для нее очень важны карьерный рост, зарплата, комфорт. А бросаться в неизведанное... Понимаете, на это можно жизнь положить, но так и не найти. Вообще это сложный вопрос. Скажем, российская наука всегда была сильна в физике, но в этой науке давно нет прорывов. Сейчас ситуация напоминает ту, что была в начале ХХ века. Тогда физики накопили множество вопросов, на которые не находили ответа. А потом произошел прорыв. Эйнштейн, за ним плеяда выдающихся ученых создали квантовую физику, за что получили россыпь Нобелевских премий. Сегодня прорывы совершаются совсем в других областях, в частности в науках о жизни. Но если в физике мы по-прежнему среди лидеров, то в этих науках, увы, скорее среди догоняющих. Поэтому нам трудно совершать прорывы.
Лицо любого научного фонда - его экспертиза. Вы лучше меня знаете, что всегда есть недовольные, они утверждают, что среди экспертов процветает взаимное опыление. Поэтому экспертиза должна быть международной, только ей можно доверять. Кто ваши эксперты? Судьи кто?
Андрей Блинов: Судьи - это такие же ученые, коллеги. В экспертизе РНФ участвуют 6 тысяч российских ученых, около 1300 зарубежных. Конечно, выбирая такого специалиста, экспертный совет оценивает его индекс Хирша и число публикаций. Но кроме сугубо наукометрических требований есть и другие. Работа эксперта постоянно находится в центре внимания экспертного совета, проверяется, есть ли на него жалобы, были ли нарушения, связанные с конфликтом интересов и т.д. Скажем, как-то один из экспертов проводил экспертизу проекта своего близкого родственника и счел это вполне нормальным. Конечно, мы с ним расстались.
Кто входит в высшую инстанцию - совет экспертов? Сколько их в этом ареопаге?
Андрей Блинов: В РНФ действуют два экспертных совета, каждый состоит из 56 человек и формируется уникальным способом. Впервые в России члены совета выбираются голосованием, хотя за такую демократию кое-кто нас критикует. Но ведь в этом случае не чиновники, а сами ученые выбирают тех, кому доверяют оценивать проекты и распределять гранты!
Но даже в такой демократической ситуации к экспертизе предъявляются серьезные претензии.
Андрей Блинов: Конечно, хотелось бы собрать идеальный экспертный совет, которому все будут доверять, потому что там собрались безусловные авторитеты и по своим научным, и по человеческим качествам, чье имя - бренд в мировой науке. Но, думаю, у нас подобное сегодня вряд ли возможно. Таковы последствия 90-х, когда науке был нанесен сильнейший удар, престиж ученых сильно подорван. Отсюда общее недоверие и к нашей науке, и к экспертам.
В одном из материалов "РГ" научный руководитель Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН Павел Балабан высказал претензии к вашему фонду, что практически не поддержаны работы этого института, что в составе экспертов нет специалистов, которые способны понять и оценить уровень представленных работ. Поэтому они не получили гранты. Ваш комментарий?
Андрей Блинов: Странное заявление уважаемого ученого. Скажем, только из его института 10 человек являются экспертами фонда. Но главное, что в 2019 году институт получил шесть наших грантов. Такого количества победителей у них раньше не было. Лучше оперировать, как это принято в научном сообществе, фактами, а не эмоциями и четко их формулировать.
Большой резонанс в академии вызвало сообщение, что РНФ хотят объединить с РФФИ. Академики категорически против, утверждая, что ваш фонд намерен просто поглотить "коллегу" и получить выделенные тому средства.
Андрей Блинов: Речь, скорее, о разграничении функций, но пока фонды продолжают работать, как и прежде. Важно, чтобы фонды не дублировали друг друга, а бюджетные средства расходовались по единым правилам. Сегодня деньги на гранты поступают из одного бюджета, а условия их выдачи разные: в РНФ - одни, в РФФИ - вторые, при распределении грантов президента - третьи. Вот ключевой вопрос, который надо решать для всех организаций, которые поддерживают науку.