Следовательно, чем сложнее и дороже проект, тем меньше налог, и наоборот. Данный режим создает условия для реализации высокозатратных проектов и появления, пусть и не сразу, дополнительной налогооблагаемой базы. А в высокомаржинальных проектах он обеспечивает прогрессивное изъятие ресурсной ренты в пользу государства.
С января 2019-го новую систему обкатывают на 35 лицензионных участках ряда крупных и небольших нефтяных компаний. Совокупная добыча нефти на этих участках до начала эксперимента составляла около 15 млн тонн в год при извлекаемых запасах в 900 млн.
В рамках пилотных проектов в казну сейчас поступает 50% от расчетной выручки компании от операционной и инвестиционной деятельности на конкретном лицензионном участке за вычетом фактических расходов на добычу и транспорт нефти, а также экспортной пошлины и налога на добычу полезных ископаемых (он сокращен более чем вдвое).
Каждое федеральное ведомство по-своему оценило результаты эксперимента. Сумма выпадающих доходов из-за него составила 213 млрд руб. в 2019 году - это сопоставимо со стоимостью налоговых каникул для малого и среднего бизнеса за два квартала. Такую оценку дал Минфин РФ. Замглавы Минфина Алексей Сазанов назвал главной ошибкой в своей карьере введение налога на добавленный доход. Особенно на фоне обвального сокращения поступлений в бюджет - в силу низких мировых цен на нефть и вынужденного ограничения добычи.
А вот Минэнерго РФ, наоборот, считает эксперимент удачным. И добивается не просто сохранения новой налоговой системы, а ее расширения, чтобы избежать возможного падения добычи. При этом высказывается мнение, что в случае ужесточения фискального режима такое падение может произойти уже через несколько лет.
"У нас самая высокая нагрузка для нефтяной отрасли в мире. В среднем она составляет 68-70% от выручки. А если брать месторождения в Западной Сибири, которые не имеют никаких льгот, - там нагрузка составляет 85% от выручки", - сказал в интервью агентству Reuters министр энергетики РФ Александр Новак.
Тот же Минфин для продолжения разработки зрелых месторождений и вовлечения трудноизвлекаемых запасов ввел новые льготы под конкретные проекты, причем эту меру называют вынужденной. Прошлой осенью при обсуждении проекта бюджета на 2020 год Валентина Матвиенко, председатель Совета Федерации РФ, обратила внимание финансистов на алогичность существующей налоговой системы в отношении нефтяников. Ведь доля льготируемой добычи достигла уже 56%, а "потери" федерального бюджета - 1,6 трлн руб. При этом суммарный объем добычи в стране почти не меняется. Значит, что-то с этой системой не так? К тому же механизм распределения льгот не всем по душе, его даже называют крайне непрозрачным и сложным в администрировании.
О несовершенстве системы предоставления индивидуальных льгот говорил в Совфеде и Вагит Алекперов, президент компании "Лукойл". Он рассуждал о необходимости внедрения нового - прозрачного и унифицированного - механизма, каковым является НДД. По его мнению, только это позволит по-настоящему стимулировать инвестиции в добычу и геологоразведку.
В подтверждение эффективности новой налоговой системы Алекперов привел следующие цифры: "Даже ограниченная рамками эксперимента система НДД по третьей группе зрелых месторождений (это всего 3% добычи "Лукойла") обеспечит дополнительно около 100 млн баррелей нефти до 2027 г.". Без НДД ни этих баррелей, ни начисляемых на них налогов не будет.
Солидарен с коллегой и Юрий Шафраник, председатель совета Союза нефтегазопромышленников России. Экс-министр топлива и энергетики РФ в своих выступлениях приводил в пример Техас, где очень выгодно добывать даже ведро нефти. При наших же правилах игры нерентабельными почему-то оказываются даже скважины с суточным дебитом в сотни тонн.
Следует помнить, что сиюминутная погоня за нефтедолларами чревата рисками. Она может ограничить приток инвестиций и количество окупаемых проектов, а значит - и будущую налогооблагаемую базу. Разве нужно государству самому "рубить сук, на котором сидишь"?
Эксперты VYGON Consulting считают упомянутые выше заявления о "прямых убытках" бюджета как минимум некорректными. Ведь НДД изначально - за счет перераспределения фискального бремени - призван был создать благоприятные условия для инвестиций и последующего наращивания добычи. В противном случае его введение не имеет никакого смысла.
Словом, федеральные ведомства оказались перед непростым выбором: либо увеличение сиюминутных налоговых сборов с нефтяных компаний, либо наращивание инвестиций. Минэнерго, нефтяники и отраслевые эксперты считают, что за НДД - будущее. Просто сам механизм, по их мнению, можно и нужно донастраивать.