Хорошо известно, что первая ССРБ уже в феврале 1919 года превратилась в Литбел, который, в свою очередь, продержался лишь до середины июля того же года. В условиях сложных реалий гражданской войны тактические решения советского руководства по белорусскому вопросу менялись часто. Были в высоких кабинетах, прежде всего в окружении товарища Троцкого, и те, кто ни о какой государственности в Минске и слышать не хотел. Известный белорусский историк член-корреспондент НАН Беларуси Игорь Марзалюк в своей недавней книге "100 лет БССР. Реалии и мифы" подчеркивает: "К сожалению, те, кто не хотел принимать во внимание факт самоопределения белорусского народа, в самом деле интриговали по полной".
Но когда в июле 1920-го военная удача, как казалось большевикам, окончательно улыбнулась Красной Армии и фронт стал стремительно приближаться по направлению к Варшаве, белорусскую советскую государственность решили реанимировать. Мотивы такого решения хорошо представлены в той самой декларации от 31 июля. Республику провозглашали "в полном согласии с Красной Армией и Революционным военным советом Западного фронта именем восставших рабочих и крестьян", но не на пустом месте. Объявлялось, что "основные положения об организации народнохозяйственной жизни, провозглашенные 1 января 1919 года… восстанавливаются в полной мере", а "все законы и постановления польской оккупационной власти о восстановлении частной собственности… отменяются".
Очень важными были те строки декларации, где речь шла о том, что возрождающаяся республика определяет свою западную границу по этнографической границе с "примыкающими к ней буржуазными государствами". Тут-то и коренился весь смысл реанимации ССРБ. В конце июля 1920 года вожди большевиков не исключали варианта, по которому граница с Польшей будет проведена по предложенной в Лондоне "линии Керзона", прочерченной как раз по этнографическим основаниям. Ускорило создание обновленной государственности в Минске и подписание Советской Россией 12 июля 1920 года договора с Литвой, призванного облегчить наступление на польские позиции.
Показательно, что широким массам о ССРБ рассказали не сразу. Только во вторник 10 августа эту запоздавшую новость смогли прочесть читатели "Правды" под датой "Минск, 8 августа", а в среду 11 августа эта информация появилась на первой странице "Известий", но с датой 31 июля. Качество этих коротких публикаций было своеобразным. Например, "Известия" вообще выдумали главного белорусского большевика - среди подписантов декларации наряду с реальными лицами во главе с Александром Червяковым и Всеволодом Игнатовским значился на первом месте некто Литбель.
А уже с 16 августа, когда поляки у стен Варшавы перешли в контрнаступление, известное как "чудо на Висле", тактические причины нового провозглашения белорусской государственности по-советски быстро отпали. Юзеф Пилсудский в должности начальника государства и при маршальских погонах ни о какой линии Керзона в изменившихся условиях и слышать не хотел. Но белорусский вопрос оказался не так-то прост, а образование ССРБ, как выяснилось, имело еще и многолетнее стратегическое измерение. Это начало подтверждаться уже осенью 1920-го, когда боевые действия Польши и Советской России сменились дипломатическим противостоянием в Риге, где стали договариваться о мирном договоре.
Поляки существование ССРБ и прибывшего в Ригу ее представителя Червякова официально признавать не захотели, и Рижский мир 18 марта 1921-го от имени Беларуси подписали представители РСФСР. Как известно, этот договор привел к многолетнему разделу этнографической белорусской территории на советскую и польскую части, причем последнюю Пилсудский ни в какую не хотел считать белорусской. Уже 4 ноября 1920 года на совещании в Вильно маршал сказал как отрезал: "Беларусь существует только за пределами польского государства", а чуть позже выразился еще яснее: "Белорусскую политику пусть черти поберут".
Надменное игнорирование существования белорусов и белорусского вопроса, как вскоре выяснилось, дорого обошлось межвоенной Польше. О том, что будет дальше, разведка в Варшаве знала еще в 1920-м из разведдонесений, которые посылал из Риги известный впоследствии польский политик и литератор Ежи Стемповский (1893-1969). Под именем западного журналиста Раймунда Нихольма он встретился с Червяковым, который произвел на него впечатление человека уравновешенного, спокойного и рассудительного. Спокойно и рассудительно руководитель ССРБ объяснил, что последствием раздела Беларуси будет национальное белорусское движение в Польше, стремящееся к воссоединению с советской Беларусью. Прогноз этот поляки пропустили мимо ушей, а он сбылся уже совсем скоро с абсолютной точностью.
Провозглашенная же в 1920-м вторично белорусская советская республика стала именно той, что в декабре 1922 года подпишет договор об образовании СССР. И этим тоже она ценна матери-истории.