Когда-то он получил Национальную премию "Ника" с формулировкой "За честь и достоинство", и это лучшее определение его сути. Швейцер был воплощением того типа интеллигента, который уходит вместе с веком. Он был человеком чести, и это качество передавалось его фильмам. Его учителями были Эйзенштейн, Ромм - люди-энциклопедии, они одним своим присутствием обеспечивали ученикам мощный культурный фон.
Опубликована переписка Швейцера с Владимиром Венгеровым, его однокурсником, - изумляешься напряженности духовной работы, которая и сделала жизнь этих людей такой блистательной. В письмах огромный культурный контекст: Гоголь, Тынянов, Пушкин, Пастернак, Эрмлер, Эйзенштейн, Ромм, Шостакович, Мравинский... "Никто не обнимет необъятного, а мы обнимем!" - писал Швейцеру 24-летний Венгеров, точно так же влюбленный в литературу. "Нам надо торопиться, - отвечал другу 24-летний Швейцер, - т.к. через полчаса нам может исполниться по сто лет... Надо будет набить друг другу морду за бездарно распыляемое время". Они оба сдержали клятвы юности - ни в чем не изменив кинематографической природе дарований, научили свое кино дыханию настоящей большой литературы.
Этот камертон всегда был у мастера под рукой. Он мог на съемках "Золотого теленка" читать "Исповедь" Толстого: "Надо возвращаться к Толстому, надо с ним советоваться". Он написал большую статью о Толстом, назвав ее "Уроки режиссуры". Толстого считал своим учителем: "Я начинаю обретать способность фантастично видеть. Вдруг вещи и люди выходят из себя; очень приятное чувство. Прищуришься - и другой мир".
Почти все, что он поставил, - экранизации классики, русской или советской: "Бегство мистера Мак-Кинли" по Леонову, "Смешные люди" по Чехову, "Маленькие трагедии", "Мертвые души", "Воскресение"... Первый большой успех - "Чужая родня" по Тендрякову. Первый большой конфликт с властями - запрещенный "Тугой узел" по тому же Тендрякову, насильственно переделанный и позже вышедший под духоподъемным названием "Саша вступает в жизнь".
"Золотой теленок" - лучшее из всего, что когда-либо было снято по Ильфу и Петрову. Режиссер точно уловил смешное, разлитое в стиле романа, его воздухе, иронии авторских ремарок, все то, что настраивает нас не на потеху, а на счастье полного взаимопонимания с писателями. Он предъявил зрителю не уморительную беготню за золотом, а все переливы авторского (и своего, и актеров) отношения к вечным советским нравам. Он создал комедийное исследование текущей эпохи.
"Время, вперед!" - одна из лучших отечественных лент всего ХХ века. Она уникальна способностью автора воспламеняться романтической идеей и делать вещь, которая врастает одновременно и в свое время, и в вечность. Рассказ о сильных людях, одержимых созидательной идеей. Ее пульсирующий ритм нужно изучать в киноинститутах. Ее ракурсы впитали школу Эйзенштейна и Родченко. Ее образы выпуклы и вошли в культурный фон времени. Там Сергей Юрский впервые заявил о себе в кино как о большом актере. И, наконец, там патриотизм был не дежурным блюдом к официальному столу - он был основой, движущей силой, реальным источником гордости и достоинства.
..."Светлейший человек, - вспоминает о Швейцере легендарная Людмила Гурченко, которая в его последней картине "Послушай, Феллини!" сыграла главную и единственную роль. - Он говорил об искусстве: это счастливая история! Искусство заставляет думать о человеке, о штучности его судьбы. Оно несет радость и веру в способность человека изменить все вокруг".