А ведь у Владимира Семеновича были все основания искренне понравиться всесоюзному зрителю десятью с лишним годами раньше. В 1960-1962 годах Короткевич успешно окончил только что учрежденные в Москве Высшие сценарные курсы, после чего все сценарии к фильмам по своим произведениям писал сам. Однако первый опыт работы в полнометражном игровом кинематографе оказался разочаровывающим. Снятый в 1967 году фильм по роману "Христос приземлился в Гродно" получил название "Житие и вознесение Юрася Братчика" и был на два десятилетия уложен на полку.
Только в 1989-м, через пять лет после смерти Короткевича, картину выпустили в прокат в режиссерской версии, и в отличие от других "полочных" произведений было совсем непросто понять, за что ее приговорила привередливая цензура. Кино, снятое на дефицитную в ту пору цветную пленку, получилось добротным и динамичным, его делала команда больших профессионалов. Режиссер Владимир Бычков через несколько лет снимет "Достояние республики", а оператор Анатолий Заболоцкий - "Калину красную" у Василия Шукшина. Ярким был и актерский ансамбль во главе с молодым Львом Дуровым в роли авантюрного лицедея Братчика, назначенного волею судьбы играть якобы сошедшего на гродненскую землю Христа. Фильм тем не менее оказался на полке и в долгом забвении, но литературный первоисточник трогать не стали, и книга Короткевича и до, и после съемок неоднократно переиздавалась и по-белорусски, и по-русски. Владимир Семенович в этом романе проявил себя в полном соответствии с отзывом своего старшего коллеги по перу Янки Брыля как "человек неисчерпаемо светлого настроения, который умеет смеяться как дитя, всей душой любит родных людей, родную землю".
А вот леденящее душу читателя и зрителя повествование о дикой охоте короля Стаха на первый взгляд могло вызвать у недремлющей цензуры куда больше вопросов, чем полочный фильм. Первый вариант повести юный Короткевич создал еще в 1950 году, закончил текст в 1958-м, будучи учителем средней школы № 8 в родной Орше, журнальная публикация состоялась в конце 1964 года в минском журнале "Маладосць". К началу съемок фильма о короле Стахе отдельное издание повести о нем имелось только на чешском языке. Русский же перевод Валентины Щедриной появился в журнале "Неман" с июня по сентябрь 1979-го, когда стало понятно, что картину в прокат выпустят. За экземплярами журнала в библиотеках выстраивались очереди, а вскоре те читатели, которым удалось прочитать повесть до просмотра фильма по ней, с удивлением убедились, что в книге Короткевича и в кино с ним же в титрах в качестве автора сценария рассказаны две равно занимательные, но весьма разные истории с теми же героями.
Понятно, что в картину режиссера Валерия Рубинчика, пусть даже и в двухсерийную, сложно было вместить все богатство ассоциаций литературного первоисточника о дикой охоте. Такую вот фразу главного героя, этнографа Андрея Белорецкого, например: "Звуки плохо долетали до меня, потому что в зале уже дудел оркестр из восьми заслуженных инвалидов Полтавской битвы". Но различия были куда серьезнее - события повести в фильме были затейливо переставлены местами, и даже Белорецкий стал совсем другим. В книге это был решительный молодой мужчина, способный побить станового пристава и схватить за шиворот продажного уездного судью - герой, в роли которого органично смотрелся бы Николай Еременко-младший с манерами персонажа из вышедших тогда же в прокат "Пиратов ХХ века". Белорецкий же из фильма, блистательно сыгранный Борисом Плотниковым, оказался классическим интеллигентом, вынужденным восстать против ужасов дикой охоты и организовать для сопротивления ей местных крестьян.
Главное же, что с киноверсией случилось страшное, - картина Рубинчика и Короткевича стала в итоге едва ли не первым советским фильмом ужасов. Ужасы в кино, конечно, встречались и ранее, но преимущественно в фильмах-сказках для детей. Всесоюзная премьера "Дикой охоты короля Стаха" пришлась на весну 1980-го, а 29 мая того же года скончался классик жанра Альфред Хичкок. Получилось, что Хичкок умер, а дело его живет, и не где-нибудь, а на киностудии "Беларусьфильм". Судя по всему, обычно сверхбдительная цензура поддалась пугающему обаянию повествования о вымирании шляхты белорусских земель, способной в своих предсмертных конвульсиях устроить и наводящую бессильный страх на всю округу ночную дикую охоту на лошадях старинной породы. Цензура на сей раз не промахнулась - зритель картину в большинстве своем принял благосклонно, что позволило вскоре запустить в производство еще один фильм по произведению Короткевича и по его сценарию - "Черный замок Ольшанский", снятый Михаилом Пташуком.
При всех понятных недостатках киноверсий книг писателя массовый зритель погружался в причудливо выстроенный Короткевичем мир большой истории белорусов. Белорусского классика давно уже привыкли сравнивать с историческими романистами других народов, начиная с великого шотландца Вальтера Скотта. Параллели эти более чем условны - Короткевич был свой собственный и единственный, именно в этом его неповторимое место в литературной вечности.