Дети в "Чаще"
И "античная колонна" из орешника, которую поставили у арки ГУМа и веранды кафе Bosco герои "Архстояния" - мэтр Николай Полисский и команда народных художников из Николо-Ленивца, не то же самое, что та же колонна в полях на границе заповедника в Калужской области. Там колонна вступала в диалог с соседними деревьями, кустарниками, рекой Угрой и другими объектами, маркируя зыбкую границу между заповедной природой и природным пространством, "окультуренным" человеком. Пространством, в котором оставалось место и романтическому общению с природой, и комфорту, от которого не готов отказаться современный человек. На веранде у ГУМа та же колонна "беседует" с бархотками в пластиковых горшочках, включенным в цветочный орнамент в палисаднике, с неорусским стилем здания, построенного Романом Клейном, и публикой, наблюдающей с интересом за теми, кто может позволить себе мороженое и коктейль в кафе Bosco. "Колонна" тут напоминает не столько об античности, сколько о театральной декорации в пьесе на народную тему. Скажем, в опере "Иван Сусанин, или Жизнь за царя".
С другой стороны арки наше arte povera, не с итальянскою, но русскою душой, сочетается с белоснежной шестиметровой "Стабильной композицией" Романа Ермакова. Она элегантно напоминает разом о дирижаблях 1930-х и скульптурах из отшлифованной стали Джеффа Кунса (впрочем, композиция Ермакова - из стеклопластика). Поп-арт, задиравший общество потребления и удачно паразитировавший на нем, сегодня, похоже, становится ролевой моделью для паблик-арта, претендующего на свое место под звездами Спасской башни.
Этот паблик-арт, надо сказать, отличает двойное назначение. Он должен представить отличных авторов - отбор тут точный. Плюс его задача - создать своего рода модель паркового пространства в городе.
С непременной парковой скульптурой - за нее отвечает "Макоша" Дмитрия Аске, наследница героинь славянской мифологии, удерживавших, как Атланты, свод неба, и супрематических крестьянок Малевича. С солнечными часами - в их роль исполняет "Гномон" Андрея Филиппова, который, прочем, скорее указывает на вечность, нежели показывают время. С аккуратно подстриженными деревьями и кустарниками - к ним отсылают сразу два проекта. Во-первых, "Непроходимая чаща", которую молодые художники Евгений Брагин и Василиса Прокопчук сделали из стволов высушенной ольхи, подвешенных на металлическом каркасе.
"Чащу", которая шумит, качается, вообще располагает к прогулке, сразу облюбовали дети. Во-вторых, проект "Французский dе Sad" Дмитрия Жукова, своеобразный памятник остриженной "по ранжиру" природной жизни, которая неискоренима и берет свое.
Наконец, какой парк без тщательно отреставрированных руин? И они тут как тут. Руины заржавевшей звезды-мутанта (работа Рината Волигамси) и безликая башка от бюста Александра Македонского на травке. Вместо лица, знакомого каждому студенту, обреченно рисовавшему гипсы, - овал со знаками виртуальной "перезагрузки" (работа Аристарха Чернышева).
Другое дело, что эта модель парка - вроде декорационного обрамления входа в ГУМ. При формальных отсылках к таким атрибутам Красной площади, как советские звезды и имперские двуглавые орлы, "Красный сад" становится частью не площади, а магазина. Сюжеты, которые разрабатывали художники, поглощаются практически без остатка этой сценой, оказывающейся променадом между прилавком и столиком кафе. Возможно, это и паблик-арт, но только перенесенный из общественного контекста в регулярное пространство рекламы.
Медитация в "Гараже"
Контрастным по отношению к проекту "Красный сад" выглядит другой сад - "Тишина", созданный в Парке Горького Павлом Альтхамером (куратор Андрей Мизиано). Известный польский художник создал рядом с музеем современного искусства "Гараж" площадку, которая тоже, в сущности, представляет модель - живописного пейзажа. Собственно, многие из элементов этого пейзажа кажутся знакомыми. Сухое поваленное дерево смутно напоминает о шишкинском "Утре в сосновом лесу". Елочка и березки - кажется, из "Аленушки" Васнецова. Светлый песок и камерное пространство может напомнить о песчаных тропинках поленовского "Московского дворика". Но не менее очевидно, что все эти ассоциации сугубо субъективные. И кому-то, вернувшемуся с Балтики, эта лужайка напомнит пространство за дюнами, где нет ветра с моря, но солнышко прогрело мягкий песок. И вновь захочется на море.
Собственно, Альтхамер создает модель пейзажа, почти неотличимую от обычного окружения. И для него это принципиально. Так, в качестве скульптурного проекта 2007 года в старом немецком Мюнстере он предложил тропинку, протоптанную им наискосок через луг вместе с местными горожанами. Дело даже не в том, что аккуратном немецком городке тропинка "не там, где положено" выглядела чуть ли не бунтарским жестом. Скульптурой тут становился те столько след коллективной прогулки, сколько сама вольная прогулка. Наоборот, участники других прогулок Павла Альтхамера, которые он организовывал в Варшаве, Питтсбурге, Лондоне, к концу "гуляния" обнаруживали, что часть событий в этом маршруте была тщательно срежиссирована. Некоторые не догадывались о постановке, даже когда "совершенно случайно" видели, как мимо них идет Питер Фонда (в Питтсбурге), или удивлялись, что рядом Джуд Лоу покупает рыбу (в Лондоне). Альтхамер размывает грань между перформансом и реальной жизнью, словно подсказывая, что магия жизни всегда с вами - здесь и сейчас. Надо только уметь видеть.
Между тем
Название "Красный сад" смыслово связано не только с местом проведения, его историческими корнями и коннотациями: в разных интерпретациях красный символизирует очищение и преображение, это цвет смелости, праздниками великодушия.